Валт прекратил обыскивать очередного мертвеца. Он поднялся, тряхнул головой и пробормотал:
— Даже у беднейшего из боссонцев можно больше поживиться, чем у всех этих собак.
— И что нам с ними делать? — поинтересовался Грант.
Он тоже копался в одежде трупов, но не нашел ничего ценного, кроме причудливого медного амулета на кожаном ремешке, снятого с шеи павшего врага. Да и тот, возможно, не стоил пары серебряных монет в базарный день. Он прихватил вещицу, рассматривая ее скорее как трофей, чем в надежде продать когда-нибудь в будущем.
— Они все еще где-то поблизости, вокруг нас. Если мы и дальше не будем бить их, то варвары сами придут в Аквилонию, — сказал Нопель. — Лучше уж приструнить варваров на их же собственной поганой земле.
— Хорошо, если так и будет, — откликнулся Грант.
Слова сержанта показались гандеру не лишенные здравого смысла. Он зашагал по полю, выискивая раненных киммерийцев. К тем, кто был уже мертв начали слетаться падальщики.
* * *
Ушибы Конана зажили быстро, благодаря молодости и крепкому сложению. Уже через пару дней после того, как отец избил его, он смог работать в кузнице. И хотя он был достаточно силен, чтобы пойти за Мордеком, все же остался в Датхиле. Запоздало, но к нему пришло понимание, что отец оказался прав. Если бы они вместе ушли сражаться с аквилонцами, то кто бы заботился о матери? У нее не было больше родни в деревне. Ей пришлось бы полагаться на доброту чужих людей. А доброта крайне редко встречалась в Киммерии.
Конан старался, как мог, чтобы справляться в кузнице. Правда, и работы особой не было, после ухода отца. Ведь большинство мужчин из Датхила отправилось на войну.
Однажды Реуда, жена Долфнала, пришла к нему заказать кухонную утварь.
— Должна ли я дожидаться возвращения Мордека? — спросила она.
Он покачал головой и сделал паузу, чтобы откинуть назад со лба назад густую прядь черных волос.
— В этом нет необходимости, — ответил юноша. — Завтра вечером, к заходу солнца — все будет готово.
— А если мне не понравится твоя работа? — продолжала допытываться Реуда. — Если я предпочту все же иметь дело с твоим отцом?
— Тогда сохрани мою вилку-ложку и покажи ему. Если ты будешь сожалеть о моей работе, то он сделает так, что пожалею я за то, что не угодил тебе.
Реуда потерла подбородок. Немного подумав, она кивнула.
— Пусть будет так. Может, из-за страха перед тяжелой рукой Мордека, ты сработаешь хорошо.
— Вообще-то я не боюсь его, — начал Конан, но воспоминание об истинном положении дел заставило его добавить, — однако и он не станет распускать кулаки без причины.
