— Это Валерка. Вы уже знакомы, — сказал Игорь.
Разговор за столом был прерван на полуслове, все обернулись к Юльке.
— А где моя Лена? — спросил Валерка.
— Дома. То есть, в интернате, — ответила Юлька.
— В следующий раз приходи с Леной.
— Ну вот, открылась дверь, — продолжил разговор блондин с белесыми ресницами, с невыразительным, равнодушным лицом. И говорил он тоже безо всякого выражения, будто нехотя. — Не вы открыли, заметь, а вам открыли, — он обращался к черному кудрявому парню, который сидел почему-то в каракулевой кавказской шапочке, и ко второму, похожему на побитого жизнью д'Артаньяна. — И что?
— Что? — воинственно спросил д'Артаньян.
— Народ схватил дрожащими руками то, о чем вслух нельзя было говорить… И сделал вот так, — блондин разинул рот и развел руками. — На кого молились? То, что шепотом по углам или на двадцатом экземпляре откровением казалось, то, оказывается, и на средний уровень не тянет. Когда нет закрытых тем, критерий один — литература… Кого читают? — он стал загибать пальцы, — Набоков, Гумилев, Ходасевич…
— Короче…
— Я хочу спросить, куда молодые гении подевались? Вам же с закрытой дверью замечательно жилось. Вид значительный: вот открою рот и такое скажу — земля вздрогнет! И школьницы от восторга кипятком писают. Одни спекулировали на БАМе, другие — на теме. Так чем одни лучше других?
Тут все закричали разом. Д'Артаньян даже привстал.
— А теперь все кинулись «чернуху» писать, — продолжал блондин, упрямо глядя вниз, — наркомания, проституция, ворье сверху донизу. Дорвались! Нет никого кругом, кроме воров и проституток!
— Ты действительно балерина? — спросил Юльку парень, развалившийся на полу в обнимку с гитарой.
— Учусь еще.
— Где?
— В МАХУ.
— Где?
— Московское академическое хореографическое училище.
— Можешь? — спросил Валерка.
— МАХУ! — тотчас хором грянули остальные.
— Почему — спекуляция? — кричал д'Артаньян. — А если — болит!
— А вот беру я журнал «Юность», — продолжал блондин, — и читаю: «В саду оказались…»
— Зачем, не надо! Я сам прочитаю, — сказал кудрявый.
— Ноги специально выворачиваете? — не отставал от Юльки парень с гитарой. — Знак касты?
Юлька сидела, как обычно, широко развалив колени и разведя носки в стороны. Она покраснела и сжала коленки.
— А вам удобно вот так сидеть? — сердито сказала она, скосив носки вовнутрь. — А мне неудобно, как вы. Суставы же развернуты.
«В саду оказались удоды,
как в лампе торчат электроды, —
читал кудрявый, —
