Относительно документов — такие рассказы как «Похищенное письмо» Эдгара По, «Второе пятно» и «Его прощальный поклон» Конан Дойла относятся скорее к жанру «шпионского детектива», в те времена еще не выделившегося из общего русла криминальных историй, но в дальнейшем превратившегося в самостоятельное направление массовой литературы, выработавшее свой собственный канон, зачастую порывавший с некоторыми традициями классического детектива. Что же до краж — вещи, которые становятся объектом преступления, достаточно необычны. В «Сапфировом кресте» и «Летучих звездах» Честертона, в «Голубом карбункуле» и «Камне Мазарини» Конан Дойла (читатель при желании может продолжить этот список; как уже было сказано, он невелик) они имеют явно сакральный или магический характер (в рамках той условной реальности, которая изображается писателем), все эти предметы культа, коронационные драгоценности, алмазы, на которых лежит древнее проклятье, — пришли в детектив не из полицейских протоколов, но из мира волшебной сказки, из древних и средневековых поверий и суеверий. Соответственно и поиск их имеет характер сказочных приключений, опасных и экзотических — неслучайно кража в классическом детективе чаще всего становится лишь прологом, аперитивом перед подачей основного блюда — загадочного убийства. В сказках, имеющих, как мы неоднократно говорили, природу, родственную природе детектива, на поиск какого-либо заветного камня или короны герой отправляется в тридевятое царство, в волшебную страну. Каковая, кстати, говоря, является иносказательным изображением потустороннего пира, подземного (чаще всего) царства, иными словами — того самого мира, с которым, как уже говорили в главе «Дети подземелья», связан главный герой детектива — современная ипостась фольклорного инфернального существа. Так что в классических детективах как правило фигурируют кражи предметов, связанных с миром смерти, предметов ритуальных и магических. Особо следует сказать о рассказах наподобие «Странных шагов» Честертона. Собственно говоря, у него такие рассказы чаще всего и встречаются. Это — притчи, автор использует неокатолическую символику, обряжая ее в одежды детективного следствия. Те же «Странные шаги» можно рассматривать как иносказание о двойственной природе человека, о Высшем Законе, перед которым все равны, вне зависимости от одежды — «и лакей, и джентльмен равно одеты в черные фраки»…
Так что если уж рассматривать структуру детективного произведения, то в соответствии с правилом, сформулированным Сатерлендом Скоттом: «Детектив без убийства — все равно что омлет без яиц». Почему? Для того уровня произведения, который в «Ловле бабочек на болоте» мы обозначили как уровень Загадки, потому что убийство — преступление самое опасное из существующих, к тому же — необратимое. Похищенный предмет можно вернуть. Что же до убийства — убитого воскресить нельзя. Даже раскрыв Загадку, то есть установив виновника преступления, автор оставляет нас один на один с Тайной, имеющей уже метафизический характер — с Тайной смерти… Потому-то и приобретает расследование особую остроту, что сыщику противостоит личность опасная и незаурядная, самовольно присвоившая себе прерогативу распоряжаться жизнью и смертью.
