Да есть ли здесь кто-нибудь кроме него?
Митридат приподнялся на ложе.
— Я учился у тебя, — сказал он. — Теперь я умею попадать в цель и хорошо держусь в седле.
Диофант склонил голову.
— Твоя похвала — большая честь… — пробормотал он.
Митридат рывком поднялся на ноги, подошел к нему почти вплотную. Он едва доставал Диофанту до подбородка.
— Теперь слушай, — тихо сказал Митридат. — Слушай меня и ответь: кто убил моего отца?
— Кто тебе сказал, что твой отец убит?
Митридат указал в угол палатки.
— Что там? — голос его опустился до шепота.
Диофант присмотрелся.
— По-моему, это собака, — неуверенно сказал он.
— Подойди и взгляни.
Диофант опустился на корточки подле громадного, неподвижно лежащего пса. Непонимающе посмотрел на царя.
— Этот пес сдох.
Митридат глухо ответил:
— Сегодня утром мне не хотелось есть. Я отдал ему еду. В полдень он сдох.
Диофант резко выпрямился:
— Ты допросил повара?
Митридат отрицательно качнул головой.
— Почему?
— Когда он принес мне ужин, я приказал ему выпить полный кубок вина, предназначенного мне. Он не успел дойти до двери, — полные губы Митридата дрогнули. — Так ты не знаешь, кто убил моего отца?
Диофант почувствовал, что щеки его горят.
— Нет, — ответил он, а взгляд полумальчика-полувоина продолжал держать его так, что еще немного — и он перестал бы думать самостоятельно.
Он собрал все силы и повторил громко:
— Нет, я не знаю. Боги хранят тебя, царь.
— Не знаешь… — словно не слыша его последних слов, протянул Митридат, и взгляд его отпустил сотника. — Хорошо, — он улыбнулся, и улыбка его испугала Диофанта. — Значит, это случайность.
Улыбка царя была мужской улыбкой на детском лице.
— Хорошо, — повторил он, не улыбаясь более. — Скорее всего, это случайность скорее всего, мой пес сдох от старости. Скорее всего, раб еще до моего кубка порядком нагрузился где-то. Скорее всего, он очнется утром, и у него будет болеть голова, и он ничего не будет помнить.
При каждом «скорее всего» у Диофанта начинало стучать в висках.
— И скорее всего, если мои подданные вновь останутся без царя, — сквозь зубы произнес мальчишка, — это тоже будет не более чем случайность. Почему бы и нет? Однажды я не проснусь утром, и царем станет Митридат Хрест, мой брат. Вскоре он умрет, потому что часто болеет. А перед смертью сделает то же, что в свое время сделал пергамский царь Аттал — завещает свое царство Риму. И римляне придут в Синопу, чтобы поставить здесь храм богине Случайности, и принесут в жертву свободу понтийцев. И винить в этом будет некого: случайность!
