Лаодика снова зябко передернула плечами.
— Подай мне его плащ, — сказала она. — Я замерзла.
Евнух молча выполнил ее приказание. Она снова посмотрела на Аристея, лежащего с широко раскинутыми руками.
— Мне нужен Диофант, — сказала царица. — Позови его.
Евнух побежал к двери.
— Стой, — сказала Лаодика. — Разбуди Фрину. Передай ей… — царица на мгновение задумалась. Евнух ждал. — Передай ей: пусть непременно завтра же утром отошлет из города мою дочь. Теперь иди.
Царевич возвращался с охоты. Диофант, заложив руки за спину, стоял на верхней ступени дворцовой лестницы и молча смотрел на приближающихся охотников. Он увидел их еще издали, вернее, не их, а пыль, поднятую копытами коней, целую тучу пыли.
«Митридат Эвергет умер, — сказала утром Лаодика. — Теперь царь Понта — его и мой сын Митридат Евпатор. Он еще не знает, он еще вчера уехал на охоту и пока не возвращался. Дождись его, Диофант, встреть. Он должен узнать обо всем от тебя. Ты все расскажешь ему. Он ведь любит тебя. Расскажи ему обо всем, а потом приведи ко мне».
И теперь Диофант смотрел на приближающуюся группу всадников и страстно желал только одного — чтобы они ехали как можно дольше.
Царевич узнал его и пустил коня галопом. Диофант отметил его мастерскую посадку.
— Диофант! — закричал царевич. — Диофант, эгей! Жаль, что ты остался дома!.. Мы затравили оленя! Красавца оленя!.. Эй, Диофант!.. — Он осадил коня у самой лестницы.
— Диофант!.. — и вдруг замолчал.
Диофант тоже молча смотрел в его мальчишеское лицо с прозрачно-голубыми, как у отца, глазами. Руки его, за спиной, против воли сжались в кулаки. Он все яснее ощущал тяжесть того, что должен сказать.
Митридат медленно спешился, медленно поднялся по лестнице.
— Что случилось? — спросил он.
Диофант выдержал его взгляд.
— Я маленький человек, царевич, — сказал он. — Единственное, что я делал, — это учил тебя, как нужно натягивать тетиву, чтобы всегда попадать в цель, и как нужно сидеть на коне, чтобы конь не сбросил тебя. Я учил тебя, потому что эти две вещи — главное, что должен уметь царь. Я не думал, что это пригодится тебе так скоро, — он почувствовал, что лицо его застыло, словно от холода.
Подъехали остальные охотники.
— Что делать с оленем? — крикнул кто-то.
Митридат медленно повернулся к спрашивавшему, непонимающе посмотрел на него. Так же медленно перевел взгляд на оленя, переброшенного через седло, с неподвижными широко раскрытыми глазами. Голову оленя, наподобие диадемы, пересекала поперечная алая полоса, и Митридату показалось, что олень коронован.
