— Да. Сначала приехал Макс, спустя какое-то время — Лизелотта. В Россию они отправились вместе.
Мы подошли к двухэтажному дому, возвышавшемуся между двух одноэтажных и явно нежилых зданий с наглухо забитыми окнами и дверями.
— Пришли, — моя помощница вздохнула с явным облегчением. — У вас еще есть вопросы ко мне, господин Холберг? Если да — задавайте. Я не могу пригласить вас в гости, надеюсь, вы понимаете. В одной комнате нас шестеро, и ваш визит смутит моих соседок.
Холберг осмотрелся по сторонам. В узком проходе между домом, в котором жила Луиза, и стеной соседнего здания стояла парковая скамейка с изрезанной непристойными надписями спинкой.
— Что, если мы присядем? — предложил он. — На несколько минут.
Луиза пожала плечами. Она была недовольна, но первой подошла к скамейке и села. Рядом сел г-н Холберг, я примостился в некотором отдалении.
— Итак? — Луиза выжидательно посмотрела на моего соседа. — Что еще вас интересует? Кроме наших встреч с покойным восьмилетней давности?
— Кое-что совсем недавнее, — ответил Холберг. — Например, виделись ли вы с Максом Ландау в день убийства?
Госпожа Бротман какое-то время смотрела на него, словно решая — стоит ли отвечать. Вдруг она резко поднялась, сказала: «Пождите здесь», — и скрылась в подъезде. Слышно было, как она поднялась по лестнице. Заскрипела дверь. Затем снова послышались шаги. Еще через мгновенье моя помощница появилась снова. В руке она держала картонную коробку.
— Вот, — она протянула коробку мне, хотя смотрела при этом на моего друга. — Они мне больше не нужны.
В коробке что-то негромко звякнуло. Приподняв крышку, я обнаружил около десятка одинаковых ампул с прозрачной жидкостью. Машинально взяв одну из них, я пощелкал ногтем по узкому запаянному горлышку, сбивая образовавшиеся пузырьки.
— Осторожно… — вполголоса шепнул г-н Холберг. Я быстро вернул ампулу на место, опустил крышку и протянул коробку Луизе. Та отрицательно качнула головой
— Вот наказание, да говорю вам — осторожнее, спрячьте это… — проворчал мой новый знакомец. Он буквально вырвал из моих рук коробку с ампулами, после чего она исчезла в недрах его арлекинского пальто.
Следует признать, что он сделал это вовремя: через несколько секунд с нашей скамейкой поравнялся полицейский. Синий страж уже дважды проходил мимо, всякий раз посматривая на Луизу оценивающим взглядом. Теперь же он остановился рядом с нами. Был он относительно молод — лет тридцати — и неплохо сложен. Да и австрийский мундир времен Первой мировой войны выглядел на нем почти щегольски — во всяком случае, не был ни чересчур свободен, ни чересчур тесен. Запястье правой руки охватывал шнурок на котором болталась дубинка. Дубинкой он время от времени поигрывал: то сжимал ее в руке, то оставлял раскачиваться на шнурке.
