Маринку Вика долго от него скрывала – не показывала фотографий, почти не говорила о ней и отказывалась знакомить. Первое время, пока их связь носила оттенок непостоянной, почти случайной, во всяком случае, с ее стороны, Сергеев и не знал, что у Плотниковой есть дочь. Вика приходила и уходила, отгородившись от него стеной, заглядывать за которую Сергееву, ну, не то, чтобы запрещалось, но, во всяком случае, было крайне нежелательно.
Ужин, разговоры о прочитанных книгах (грех безудержного книгочейства Сергеев сохранил с младых ногтей, и отказываться от него не собирался), совместные просмотры новинок кино. Театры, в которых Плотникова неизменно производила впечатление на всех пришедших на встречу с Мельпоменой мужчин, своей манерой держаться даже более чем своей внешностью. Потом они ехали в его квартиру и занимались любовью. Литература, кино, театр, секс. Порядок мог меняться – суть никогда. Ничего личного. Стерильность, лишенная запахов, кроме запахов разгоряченной плоти и ее гвоздичных сигарет.
Никаких разговоров о работе. Вика продолжала травить Криворотова, лезла в какие-то расследования бензинового бизнеса, писала ряд статей цензуре в Украине для польского «WPROST», но не посвящала Михаила ни в какие подробности своей журналисткой деятельности. Семья Плотниковой тоже оставалась «за бортом». Она была, но где-то там, за пределами отношений. Михаил был вынужден признать, что этот предел, обозначал не он – она.
Сергеев понимал, что такие отношения являются пределом мечтаний большинства мужчин. Красивая женщина, необременительный роман. За свою жизнь он неоднократно строил все именно по этой схеме. Но всегда инициатором, автором такого сценария, был он сам.
Когда он задавал вопросы, Плотникова отшучивалась или прямо говорила:
– Оно тебе надо, Сергеев? Тебе чего-то не хватает?
В сущности – ему всего хватало. А вот в целом – нет. В их связи было что-то пергидролевое, ненатуральное, как в зимней клубнике, появившейся пару лет назад в киевских дорогих супермаркетах – соблазнительной, алой, глянцевой на вид, а укусишь – трава травой.
Но однажды, уже после того, как их отношениям исполнилось полгода, он случайно встретил Вику с дочкой на Крещатике, возле Бессарабского рынка. Михаил любил заехать сюда на выходные, чтобы выбрать зелень (вах, какой базилик, слююююшай!) у колоритных грузин, взять любимую телячью вырезку или кусок свежайшей свинины, и розового, с темно-красной прожилкой, свежего сала у родных, украинских торговок.
