Елена, зло засмеялась:
— Ревнуешь?
— Нет, не ревную, — передернул плечами Миша, — Завидую.
И они принялись жарко целоваться, разгоряченные кто ревностью, кто воспоминаниями.
* * *
Стрелки на часах показывали половину пятого. Но летом светает рано, и первые, самые смелые утренние лучи робко теснили ночь, смешивая свет и тьму в тесное и нестойкое объединение — сумерки.
Молодой человек, не спеша, вышагивал по улице. Он видел в спящем городе грозное животное, проглотившее огромное количество жителей и теперь, во сне, переваривающее ужин в темном бездонном чреве. Затем его воображение, наскучив прежним образом, нарисовало новую картину: широкую и длинную дорогу из белого камня, бегущую через бескрайние желтые пески. Дорога уводила человека в белом развивающимся хитоне вдаль. К царственным, загадочным, ослепительно-белым в лучах восходящего солнца, пирамидам.
Проехавшая мимо машина разбила иллюзию вдребезги, забрызгав её коричневой липкой грязью, брызнувшей из-под колес. С циничным равнодушием, пачкая сокровенные видения о сакральных тайнах бытия банальной вязкой жижей.
Мишка едва успел отскочить в сторону, с удивлением осознавая, что его чуть-чуть не сбили.
Из приоткрытого окна понеслась низкая матерная брань.
— Сам козел, — огрызнулся парень. — Смотреть нужно, куда прешь, придурок!
— Что ты сказал?! — мужик, распахнув дверь, стал тяжело выбираться из нутра автомобиля наружу. Объемное пузо упрямо упиралось в руль, пытаясь мудро предотвратить намечающийся конфликт.
Мишка про себя отметил, что, несмотря на несколько растекшийся каплеобразный внешний вид, потенциальный противник был ещё в силе. И вдобавок, явно привык не церемониться со случайными недоумками, ухитрившимися не вовремя выскочить у него из-под колес.
Видения сказочного Египта окончательно разбились о суровую реальность и испарились.
Намечалась драка.
— Я сказал, — сам козел, — отряхивая брючину и исподлобья посматривая на приближающуюся гориллу, нарочито небрежно повторил Мишка.
— Да я тебя сейчас!
— А если я тебя… — договорить Мишка не успел. Массивный жирный кулак незнакомца полетел ему прямо в нос. Парнишка попытался уйти в сторону, к сожалению, безуспешно. Нос с кулаком все-таки встретились. Удар отозвался резкой болью в переносице. Хорошо ещё, что по касательной, а не по прямой, — иначе нос, попросту, скорее всего, сломался бы.
Мишка в ответ на такое беззаконие зловредно и злонамеренно, со всего маха заехал ногой в то чувствительное и ранимое место, где, согласно народным верованиям, находится пресловутое мужское достоинство. Толстопузый согнулся, вспоминая всю Мишкину родню, вплоть до седьмого колена.
