— Что-то у тебя одно нехорошее льётся из уст? Не так приняли тебя?
— Представляешь, меня тут все считали шизиком.
— Обо мне здесь тоже не лестно отзываются, значит, повод даём для этого. Однако о своих сельчанах мнения я не меняю, как были они моими земляками, так и остались.
— Ну, я — это не ты, потому со своим мнением волен делать то, что захочется. Они меня — шизиком, а я их — придурками.
— Око за око, значит. Хорошо, если так, но ты можешь и дальше пойти.
— Прекрати фантазировать, я с браслетом почти не занимаюсь, отдыхаю от всего. В настоящий момент ты мне не даёшь спать, сама наверняка выспалась.
— Когда займёмся телепатическим обменом?
— Не знаю. Как настроение будет.
— Да, ты помнишь, я сегодня возвращаюсь домой.
— Помню, ну и что?
— А когда ждать тебя?
— Не знаю, я пока ещё не решил.
— Так решай поскорей.
— Хорошо, решу поскорей. Маш, я спать хочу.
— Ну, ладно, целую, пока.
— Пока.
Она сложила телефон и поняла, что с ней говорил совершенно другой человек, не тот Виктор, который, казалось ей, влюбился в неё на втором курсе. Но и это не главное, а то, что это дежа вю, и если раньше когда он был чуждый и без памяти, теплилась надежда, что всё вернётся вместе с памятью, то теперь уже нет никакой надежды.
"Странно, почему я вляпалась в такую историю, — стала она размышлять, прижав телефон к губам и начав им непроизвольно, но мягко постукивать, — в чём превратность судьбы? Нет, скорее, где и когда?"
"Ведь моё "Я" объективно не исследует всё моё предыдущее существование, нужен взгляд со стороны, — продолжала она уже анализировать, — как у Хрусталёва, увидеть себя саму со стороны. Почему физика? Почему?!"
Послышались шаги, пискнула дверь, и в комнату вошла мать. Мария поднялась на локте над подушкой и повернулась в сторону двери.
— Я пришла посмотреть, спишь ли? А нет, так вставай, завтрак на столе.
— Сейчас встаю. Мам, ты не помнишь школьного учителя по физике, который на квартире у бабы Нюры стоял?
— Припоминаю, в армию его потом забрали, полгода хозяйке писал, всё спрашивал как там в школе.
— Ты помнишь его фамилию?
— Я хоть и была в родительском комитете, но, сколько времени уже прошло, так что, ни как звали, ни фамилии уже не помню. Да и спросить-то не у кого, бабу Нюру уже лет пять назад, как схоронили.
— Звали его Сергей Александрович, а учителей по фамилии я плохо запоминала.
— Зачем он тебе сдался?
— Да так, школа вспомнилась, и он неожиданно, а вот фамилию вспомнить не смогла.
