— Где мы? — заинтересовался бизнесмен.
— Под музеем. — Якуб осветил колодец, ведущий вверх. — Выходит на их двор.
— Это уже чересчур! Грабим трупы, крадем игрушки у детей, а теперь, наверное, вломимся в музей?
— А как ты догадался? Ну, давай, вламывайся.
Минутой позже они были во дворе.
— Если память мне не изменяет, стережет это хозяйство всего один охранник. — Надо будет его вырубить.
Он достал из штанов бейсбольную биту.
— Ты хочешь его убить?
— Ну что ты. Зачем? Дам ему китайский наркоз и все.
— Откуда у тебя такая бита?
— Лежала во дворе, я подумал, что зря пропадает.
— Просто так лежала?
— Нет. Рядом курточка лежала.
— Курточка?
— Адидас. В курточке был человек.
— А что он делал на твоем дворе?
— Не знаю. Я забыл спросить, сразу выстрелил. — неопределенно ответил Якуб. — В любом случае, теперь пригодится.
Охранника нашли в сторожке. Тот спал, обнимая две бутылки из-под жужки.
— Сам вырубился. — Якуб забрал у него связку ключей. — Смышленый пациент. Ну, за дело.
— Это абсолютно неправильно, — буркнул бизнесмен и двинулся за ним.
Вскоре они взломали двери хранилища. На больших деревянных полках стояли десятки картонных коробок. Якуб равнодушно шел мимо. Остановился он только в конце помещения, где стоял стеллаж с картинами. Он снял с полки бронзовую пластину средних размеров. Середина пластины была покрыта серебром и отполирована.
— Оно у нас, — на лице экзорциста вспыхнула радость.
— Зеркало стилизованное, имитирует магическое зерцало магистра Твардовского, — прочел Павел на этикетке.
— Понесешь — Якуб сгрузил ему пластину, а сам принялся запирать замки Вскоре они подбросили ключи сторожу и через канализацию покинули гостеприимный музей.
— Но зачем это все? — простонал бизнесмен, согнувшись до земли под тяжестью зеркала.
— Но ты же хочешь динозавров?
Землянка, в которой Якуб установил самогонный аппарат, выглядела немного странно. Странность была в том, что на одной из стен висела тяжелая бронзовая пластина. Покрытую серебром середину Якуб отполировал советским алмазным порошком, чтобы сияла как зеркало. Экзорцист зажег двенадцать свечей.
Скорлиньский, одетый в латы, выглядел немного странно. Под забрало сунул старую монету в двадцать злотых с изображением Новотки. Запах керосина и начищенной кожи волнами разносился вокруг. Тяжеленный меч он забросил на плечо. Якуб Вендрович, одетый в синтетический костюм, покроя пятидесятых годов, тоже смотрелся странновато.
— Uhr hakau seczech — прошептал он. — Ommne idi soten…
