Выздороветь не дадут!
– Да нет, вроде нет.
– Вроде не убили или я не крайний?
– Не злись. Я свою долю, некролог то есть, уже набила.
Валя протянула ему два листика.
– А твоя доля – расследовательская журналистика. Ты ж у нас супер.
– Угу, то есть все-таки крайний.
Андрей сел за стол и принялся читать.
Первый лист, настуканный на пишущей машинке с нервно скачущими буквами, содержал этапы славной жизни заместителя директора одной из двух имевшихся в России канатных фабрик, нестарого еще человека, с младых ногтей тянувшего лямку создания всевозможных веревок, шнуров и шпагатов. Второй лист, написанный от руки, был письмом вдовы в органы и повествовал о том, что несколько месяцев назад замдиректора стал мучиться головными болями, похудел, а когда принялся ходить по врачам, не получил ни точного диагноза, ни лечения. Говорил, будто у него в голове словно зверь кровожадный поселился и мозги гложет, гложет…
В один прекрасный день, придя на работу, замдиректора свил петлю из той самой веревки, которой посвятил жизнь, и повесился в собственном служебном кабинете на люстре. Предсмертной записки не оставил.
«Да, замечательный материал – улет!.. Прямо руководство к действию».
Вдова просила расследовать причину гибели, подозревала, что это могло быть и убийство или, по крайней мере, доведение до самоубийства.
– Валь, я чёй-то не понял из контекста – эта история когда случилась? – поднял голову Андрей.
– Да месяц с лишним…
– А чего ты – «некролог, некролог»?
– Ну, это я так назвала. На сороковины заметочка. Я тебя дезориентировала?
– Пустяки. А ведь гадкая история!
– Гаже некуда. Ты чуешь, да? Довели мужика.
– Думаешь, довели?
– Просматривается. Жена видела, как он доходил.
На откопированном листке были дописаны фамилии и номера телефонов администрации канатного предприятия и домашний, вдовий.
– И чего они от нас хотят? Если органы ничего выяснить не смогли, мы-то тут при чем? Не нам их проверять.
– Мне кажется, – подняла жалостные глаза Валя, – они просто хотят, чтобы мы написали историю жизни и гибели человека. Он на это право имеет, даже если там и нет настоящего преступления. Наказать за такую доводку нельзя, а обличить можно. Мне кажется, Михал Юрич это имел в виду.
– Да… Но тут есть и еще что-то.
– Есть, Андрюша, есть… Какая-то злая воля. Чего-то они скрывают.
«Люди в белых халатах ничего не скажут. Они все друг друга покрывают. Тут надо консультироваться у тех, кто решительно не способен совершить смертельно опасной для больного ошибки».
