Я уже признался, что даже в игре, стреляя по своим, чувствуешь себя довольно паршиво. Тебя гложет чувство вины. Это работает заложенная в тебя программа лояльного отношения к своим. Ведь я, в конце концов, не преступник. Вот если бы мы чувствовали то же самое, стреляя по чужим. Не было бы войн.
Ладно, кончаю болтологию, перехожу к делу. Мы подлетали к берегам Нормандии. Я в последний раз попытался вразумить своих ведомых. Хорошо видимый в своей стеклянной кабине, я помахал им рукой и большим пальцем показал назад: возвращайтесь! Их головы в мягких черных шлемах не шевельнулись. Упрямо они продолжали смотреть и лететь только вперед. В них работала программа сопровождения, и они были ее рабами. Ну и черт с вами!
Я уже вижу аэродром в двадцати градусах справа. Сбрасываю газ, иду на малых оборотах, помаленьку гася скорость, маневрирую, чтобы точно выйти на полосу без отклонения. Скорость быстро падает, даже закрылки выпускать не надо. Машина на низкой скорости ведет себя блестяще: ни рысканий, ни раскачки. Посадка, действительно, комфортная, без нервов. Чувствую, что спокойно дотяну до полосы, не прибавляя газа. Наоборот, сбрасываю его до минимума. Выпускаю шасси, слышу, как запела работающая гидравлика, колеса заняли рабочее положение. Иду на полосу под углом в тридцать градусов, легко иду, плавно. 50 метров, 30. Тяну ручку на себя, поднимая нос. 10 метров! Вдруг по нам открывают перекрестный огонь аэродромные средства ПВО. Трассирующие строчки прошивают воздух над полем. Огонь этот для меня почему-то явился полной неожиданностью. Конечно, ведь я шел на СВОЙ аэродром! Вот только забыл, что лечу-то я на ЧУЖОМ самолете. Стереотип мышления. Едва не стоивший мне жизни. Касание! Самолет бежит по дорожке, и хрен вы меня возьмете, у вас есть воздушные цели. Меня не сбили только потому, что немцы не ожидали от англичан такой наглости. Чтобы среди бела дня садиться на вражеский аэродром! Потому я и успел прорваться. Моим ведомым повезло меньше. Они не собирались совершать посадку, но, сопровождая меня, вышли на бреющий полет. Одного подбили сразу. Находясь буквально в десятке метрах от земли, он все-таки успел выпустить шасси и сразу сел, покатил по полю, дымя мотором. Другого, летевшего чуть выше, подбили мгновением позже. Он вспыхнул, как спичка, и воткнулся носом в землю за кромкой летного поля. Летчик умер мгновенно, не успев ни сесть, ни выпрыгнуть с парашютом.
