— Ты собираешься в… — начал было Олбан, но тут же хлопнул себя по лбу. — Ах да, ты же ответственный секретарь фирмы. Думаю, тебе положено присутствовать в Гарбадейле на чрезвычайном собрании акционеров. Извини, забыл.
— Ничего, — ответил Энди с легкой улыбкой. — Лия, по-моему, не в восторге от этой перспективы, но считает, что обязана быть на бабушкином восьмидесятилетии.
— А ты?
— Хочу ли я ехать? Не особенно.
— Вот и я не хочу.
— Но все же собираешься?
— В принципе, собираюсь.
— А зачем? — Энди посмотрел на него в упор.
У Энди была обескураживающая способность задавать самые очевидные вопросы, которые — если только не отделываться банально-невежливым «а что?» — ставили бесхитростного собеседника в неожиданно сложное положение. Иной раз приходилось даже поломать голову.
Олбан нахмурился и почесал бороду.
— Ну, это возможность всех увидеть.
— Что за внезапная перемена? Ты, по-моему, уже давно не стремишься никого видеть. Даже нас с Лией.
Олбан покосился на Энди, но тот, как обычно, хранил беззлобное, слегка насмешливое выражение лица. В его голосе не было ни тени обиды.
— Так уж получилось, — ответил Олбан. — Слишком долго я себя жалел. Было не самое лучшее настроение для… этого… для общения.
Энди задумался над его словами.
— Знай: мы с Лией всегда здесь. Понятное дело, ты не можешь по каждому поводу прибегать к нам под крыло, но… Ты просто знай, что мы тебя примем в любое время.
— Спасибо, пап.
— Всегда к вашим услугам, — отшутился Энди, слегка подталкивая его локтем и широко улыбаясь. — А насчет поездки в Гарбадейл… — начал он и сделал несколько шагов в молчании, — думаю, Софи тоже приедет.
— Да, но я не… — Олбан осекся. — Я ни на что не рассчитываю. — Они посмотрели друг на друга. — Честно.
Немного выждав, Энди произнес:
— Ну что ж.
— Просто я считаю, что должен приехать на чрезвычайное собрание и на старушкин юбилей.
— Вот повеселимся-то, — заметил Энди с каменным выражением лица и взглянул на Олбана. — У тебя же есть минимальная доля акций. Как ты проголосуешь?
Олбан повел плечами:
— Против. Из принципа. Может, ничего из этого не выйдет, но все же. И потом…
— Из какого принципа?
Олбан задумался.
— В знак протеста против культурного империализма Америки? — Они оба усмехнулись. — А ты?
— Я считаю, фирму надо продать, — ответил Энди. — То же посоветую и любому, кто спросит моего совета.
— А доводы типа «семья должна быть заодно» не убеждают?
— Ну, знаешь, Олбан, если сплоченность семьи держится на одних акциях… — Энди пожал плечами. — Да и для кого нам стараться? Для твоего поколения?
