И мы покатили по боковой дороге. Несколько раз сильно тряхнуло на ухабах, у меня выскочило:
— Как не было дорог так и не будет.
Белобрысый Андрей посмотрел на меня недоуменно, но ничего не спросил. За очередным поворотом мы чуть не налетели на то, о чём пару раз говорили — в кузове трехосного грузовика без крыши над кабиной, со странным коротким и низким капотом стояла зенитка! Нечто подобное я сам видел в Ханкале во время службы в армии, но здесь такое встретить не ожидал. Расчёт бродил рядом, видимо, подавая советы водителю, занятому заменой колеса. Мы подкатили метров на двадцать, когда я открыл огонь. Троих артиллеристов положил сразу, а водитель забился под машину. Выйдя из брони, я просто достал пистолет и выпустил в него обойму. Проверил колесо, подтянул уже закрученные гайки. Белобрысый Андрей собрал и отнёс в НАГ оружие и документы зенитчиков. И с новым трофеем мы неспешно покатились к колонне — впереди два Андрея на броневике, сзади я на трёхоснике. Уже в лагере порывшись в ноутбуках, я определил, что мне попалось — FlaK 30/38 в кузове трехосного грузовика "Крупп". На привалах Змей взял у меня несколько уроков езды на мотоцикле.
Сергей Олегович
Доварил Петрович эту конструкцию, высыпал шлак из газогенератора и говорит:
— Всё, писец котёнку! Карбида больше х…! Мы как раз должны были получать в понедельник, двадцать третьего на склады ехать. Да и кислорода в баллоне совсем немного осталось…. Так что варить или, там, резать больше нечем…
— Блин… И где всё это теперь брать? — задумался я. — Хоть к немцам иди просить взаймы….
Ника
Колоть пленного — дело нудное и неинтересное. Офицер смотрел в землю и боялся поднять на меня глаза. Видно, ему немного не так рассказывали о войне. Немецкая агитка была направлена на то, что они, Великая Германия, будут радостно шагать строем, изредка постреливая в совсем уже обнаглевших комиссаров. Такой блицкриг… А на самом деле — кровь, грязь, смерть — и вот уже бравый воин боится линий раз дернуться, чтобы эти русские не пустили его в расход, как всех предыдущих.
— Ты откуда? — Олег перевел.
— Аугсбург.
Тут перевод не требовался.
— Я была в Аугсбурге — хороший городок, — это я Олегу.
Он кивнул, не отвечая. Видно, мой спокойный тон, выбранный к разговору с немцем, ему не сильно нравился.
— Рассказывай… — предложила я. — Тогда останешься мужчиной, нет — отрежу яйца.
Немец сначала не поверил и замотал головой. То, что убивают — это он понимал, то, что бьют — это как-то естественно. Но вот то, что женщина спокойно обещает отрезать и при этом даже не кричит… Эх, парень, ломка сознания — вещь жестокая. Более жестокая, чем когда ломают тело.
