Небрежность пригласившей стороны ничуть не облегчила вступление в Голландию. Хозяева не позаботились о заготовке провианта и фуража по пути следования армии. Прибыв в Маастрихт, древнюю крепость на Маасе, пришлось дать передышку экипажам, что, впрочем, не помешало войскам продефилировать по городу с поднятыми шпагами так, как это обычно делала кавалерия императора. Население, окружившее «государственных депутатов», изумлялось столь великолепному строевому порядку, толпилось вдоль маршрута продвижения. Однако это не могло долго продолжаться. Войска отправились на войну с радостью в сердце, но с наступлением сильных холодов их моральное состояние начало ухудшаться. Несмотря на усилия интенданта Карлье, продовольствие удавалось добывать лишь с трудом. Лошади чахли на глазах, люди спорили из-за тощих пайков. Две повозки с продуктами, привезенные людьми д'Артаньяна, были быстро разграблены. В окрестностях Маастрихта, где расквартировали прибывшие войска, нередко можно было видеть, как изголодавшиеся лейб-гвардейцы и мушкетеры бегают по снегу от одной фермы к другой в поисках хоть какой-то пищи. Из-за этого иногда вспыхивали ссоры, и голландские буржуа, обеспокоенные присутствием на своих землях столь многочисленной солдатни, угрюмо ворчали на подкрепление, поначалу пришедшее для того, чтобы помочь им в борьбе против мюнстер-ского епископа, а теперь опустошающее их земли не хуже последних мародеров.
Озабоченный в первую очередь славой своих полков, король был очень недоволен. Он полагал, что все эти осложнения могут привести к серьезным последствиям и, будучи неверно истолкованы, бросят тень на его славу. Поэтому он лично обратился к д'Артаньяну с просьбой карать виновных с исключительной строгостью:
«Вы должны велеть прогонять их и, более того, постараться в той мере, в какой это зависит от Вас, добиться того, чтобы солдаты, принадлежащие моему дому, жили в единстве между собой, и вдохновлять эти чувства в тех, кто находится в Вашем ведении».
Поскольку беспорядки продолжались, спустя несколько недель король возобновил свои увещевания, которые теперь уже носили оттенок угрозы:
«Мне стало известно, что поступает множество жалоб „на солдат“ королевского дома, располагающихся в тех местах, где Вы находитесь, однако мне хочется верить, что они не относятся к роте, которой командуете Вы, ведь Вы мне об этом ничего не писали, а я убежден, что Вы не преминули бы уведомить меня в подобном случае и сообщили бы о наложенном Вами взыскании; в противном случае, как Вы прекрасно понимаете, у меня не было бы оснований быть довольным Вами».
