Мушкетер был крайне польщен такой честью. Дело в том, что на должности губернаторов больших городов было принято назначать не младших сыновей гасконских фамилий, а носителей самых блестящих имен французского дворянства. Так что его временное губернаторство весьма льстило его гордости и позволяло в полной мере вкусить счастье.
«Людовик, милостью Божией король Франции и Наварры, нашему дорогому и любезному г-ну д'Артаньяну, капитан-лейтенанту мушкетеров нашей ординарной гвардии, шлет пожелания здравия (...) Мы остановили наш взгляд на Вас, зная, что не сможем найти более достойного подданного, который мог бы послужить нам с большей пользой, нежели Вы, учитывая все свидетельства Вашей доблести, храбрости и опытности, каковые Вы являли, исполняя различные поручения как в военных делах, так и при добром управлении людьми, а также Ваше осмотрительное и мудрое поведение, и потому мы полностью доверяем Вашей исключительной преданности и приверженности нашей службе. А посему (...) мы назначаем Вас, приказываем Вам и подтверждаем нашей собственноручной подписью, что на время отсутствия нашего кузена маршала д'Юмьера и вплоть до последнего дня октября сего года Вы становитесь командующим в нашем городе и крепости, а также земле и замковых владениях Лилля, Орши и в землях Лалле...»
Должно быть, д'Артаньян с удовольствием читал эти лестные слова, не особо вдумываясь в то, что писцы военного ведомства, ведавшие составлением назначений и приказов, щедро расточали их по любому адресу.
Так или иначе, он немедленно выехал в Лилль, тем более что в организации армии в последний момент возникли осложнения. Маршал д'Юмьер и его коллеги Грамон, Креки и Бельфон отказались исполнять обязанности генерал-лейтенантов под командованием Тюренна и Конце, которым считали себя равными. Этот бунт генералов взбесил короля, и он, по словам г-жи де Севинье, послал их «сажать капусту в деревне». Г-ну д'Юмьеру предстояло сажать капусту в своем поместье Муши близ Компьеня, где он мог на досуге размышлять о своем величии и низости тех, кто находится при дворе. Как только этот вопрос был улажен, д'Артаньян смог отбыть в Лилль. 5 мая мастер-ткач Пьер-Игнас Шаватт записал в своем дневнике: «С сегодняшнего дня в Лилле новый губернатор».
Этот большой северный город был в то время одной из наиболее мощных крепостей, которые когда-либо были построены. Вобан заканчивал там работы по укреплению оборонительных сооружений, желая, по его собственному выражению, сделать из крепости «старшую дочь фортификации». Первый камень был заложен в июне 1668 года. Спустя четыре года Лилль уже являл собой равносторонний пятиугольник, укрытый тройной оборонительной линией с вновь отстроенными бастионами, равелинами и казематами. В цитадели, бывшей шедевром сооружений подобного рода, могли в обычное время разместиться 1200-1300 человек гарнизона, но она была задумана так, что в случае войны вместила бы и больше. Сам же город, деловой и торговый, насчитывал около 50 тысяч жителей. Это был горделивый фламандский город, крепко державшийся за свои корпоративные привилегии и местные свободы; в нем жили недоверчивые буржуа, мало привязанные к королю и все еще цеплявшиеся за робкую надежду на возвращение испанского владычества.
