– Я скажу так: если бы завоз мусора не прекращался – не было бы никаких прорывов. А отдельных агрессивных особей всегда можно и нужно уничтожать. Так же, как мы производим отстрел бешеных собак и кошек. И еще… – Тихонов сделал паузу: говорить или нет? Отчаянно махнул рукой: будь что будет! – И еще, товарищи. Вы видели их глаза? Это глаза отчуждения и ненависти. Надо восстановить в этих глазах дружелюбие, вернуть эти глаза, нам, людям! Ведь приручение животного мира мы начали с них, с собак. Так зачем же их первых и отталкивать от себя?! Лично я уже сделал первую попытку.
– Каким образом? – послышался выкрик, и наступила тишина. Люди ждали. Петр Иванович набрал побольше воздуха в легкие и… нырнул:
– У меня дома – бронещенок. Я пытаюсь его приручать.
Гул удивления прокатился по залу. В разных местах возникли вихри яростных споров. Но Петр Иванович уже спустился с трибуны. Дело сделано, бояться поздно.
К нему подбежал Смирнов:
– Петро, ты серьезно?!
– Да, Николаич.
– Где ты его взял?! Они же не подпускают человека, нападают первыми! – изумился Смирнов.
Вокруг начала собираться толпа. Петр Иванович окинул взглядом лица любопытных, улыбнулся.
– Долгая история.
– И вы не боитесь? – спросил кто-то.
– Честно говоря, боюсь, – Тихонов покачал головой. И снова улыбнулся, чисто по-мальчишески. – А только мой щенок уже молоко из бутылочки сосет!
