Лицо генерала сэра Барнса Этрама, сухое, длинное, с выцветшими глазами и серыми усами, которые падали на квадратный подбородок, отвечало типу офицера английской армии, хорошо известному по иллюстрированным журналам. Генералу было больше шестидесяти, однако он держался очень прямо и имел весьма бодрый вид в свежем широком полотняном костюме, который казался на нем мундиром, хотя на плечах не было погон, а на груди – знаков отличия. Тип военного, которого легко узнать в любом костюме.
Совсем иначе выглядел полковник американской авиации Джошуа Сэгельсон, крепкий мужчина лет сорока пяти. Его можно было бы так же легко вообразить и хозяином фабрики, и владельцем гаража, и банкиром, и даже официантом бара. Полковник был в брезентовых сапогах, а рукава его военного кителя были «по-штатски» засучены выше локтей. Широко расставив ноги, он опирался локтями на перила киоска и смотрел в бинокль на темные полосы взлетных дорожек и на маленькие домики, выстроившиеся на правом краю аэродрома.
Третий, английский инженер Никколс, уселся на плетеный стул и после беглого взгляда на аэродром вытащил из кармана трубку и закурил. Ровесник полковника Сэгельсона, Никколс имел некоторое количество житейских правил и почти никогда не нарушал их. До завтрака он не курил, и эта трубка ломала порядок.
Никколс был недоволен. Начало завтрака затянулось, предстоит хлопотливый день, а он собирался посвятить сегодня все время личной переписке. Программу испортил преждевременный приезд этого американца и генерала Этрама.
На аэродроме около домиков распласталось несколько тяжелых самолетов. Чуть дальше присели в ниточку меньшие самолеты. Оттянутые назад плоскости придавали им стремительный вид – они казались скворцами, готовыми сорваться с телеграфной проволоки.
Крайний из тяжелых самолетов медленно пополз вперед, остановился, развернулся на месте, пробежал по дорожке и оторвался от земли. На аэродроме осталось длинное облако пыли. Доносилось мощное постепенно глохнущее гуденье моторов. Самолет уходил к горам; на большой высоте он повернул обратно.
Можно было различить, как под машиной появились шарики, точно кто-то бросил горсть резиновых мячей. Мячи падали и разворачивались куполами парашютов. Крохотные фигурки людей приземлялись, собирали парашюты и сбегались в кучку.
Освободившись, самолет снижался, описывал широкий круг, ожидая очереди на посадку. Другой в это время готовился к взлету. А когда поднялся и описал круг, от него тоже отделились точки. Но это были уже не люди, а тюки вещей. Автомашины подобрали их.
