Пока пленные стояли в очередях за баландой, я снял с себя гимнастерку, теплый свитер и нижнюю рубашку, чтобы попытаться освободить их от вшей. Оказалось, что этих тварей было великое множество. Они располагались у складок одежды целыми кучами. Наступило 29 мая – один из самых ужасных дней в моей жизни. В этот день всех пленных разбудили до рассвета и объявили, что нам предстоит пройти до вечера более 60 километров.
Днем солнце палило нещадно, ноги мои начали сильно уставать, и я невольно отстал от того головного ряда. Вот-вот могло случиться так, что я окажусь в хвосте колонны, упаду и конвоиры меня пристрелят. Но скоро колонна стала проходить мимо очередной деревни (наверное, Малиновки), жители которой, как и предыдущих населенных пунктов, встали плотными рядами на обочине дороги. И этим решил воспользоваться один из молодых и физически сильных пленных. Неожиданно для конвоиров он очень быстро рванул в сторону стоявших людей, проскочил через них и скрылся между ближайшими хатами и дворами. Колонну остановили, и несколько конвоиров с собакой устремились за беглецом. Пока конвоиры с собакой не поймали и не расстреляли несчастного беглеца, прошло около получаса, и за это время я сумел немного отдохнуть.
Миновали еще одну деревню, вошли в большое село (возможно, Бурбулатово). Тут местные жители стояли уже не на одной, а на обеих обочинах шоссе. Конвоиры старались разогнать их выстрелами из автоматов в воздух, однако это не давало никакого эффекта. Женщины пытались вручить пленным съестное, подбегая совсем близко к колонне. Но мне ничего не досталось – все захватывали те, кто были крайними в ряду и более проворными. И почти никто ничем не делился с соседями.
И здесь оказалось, что в колонне шел пленный родом из данного села. Его престарелые родители прибежали к колонне и вступили с сыном в разговор. К счастью, в это время на месте оказался переводчик, и дело кончилось тем, что перед следующим населенным пунктом – селом Близнюки, где колонне предоставили последний привал, конвоиры отдали старикам сына за какую-то, как говорили, большую драгоценность. Но, чтобы не уменьшить отчетное количество пленных в сопровождаемой ими колонне, вместо этого пленного конвоиры загнали в нее какого-то пожилого мужчину, превратив его в военнопленного. И такие случаи бывали не раз.
На последнем привале я надеялся утолить большую жажду, которой все время мучился, но ничего с этим не вышло. Между тем жара стала невыносимой. Ноги мои так устали, что хоть «ложись и помирай». Лишь с великим трудом прошел через село, в котором тоже многие женщины пытались дать кому-то из пленных что-то поесть. А как вышли из него и прошли около километра, ноги отказали совсем: я упал на дорогу и едва нашел в себе силы приподняться и усесться на своей шинели, пропуская мимо себя с двух сторон людей, шедших вперед. И никто из них не помог мне.
