— Ну что, гнидняк, платить за место будешь? — Кулак пидора несильно ткнулся в небритую скулу селянина.
— Дык нету ничего… Вот только колбасы шматок, носки да шесть сигарет…
Человечек распахнул мешок и протянул Верке. Но тот спрятал руки за спину.
— Ложи на стол!
Медленно приблизившись к столу, новичок выложил на краешек содержимое мешка.
— Вот теперь молоток! Сразу видно, нашенский! — смягчил тон Верка и погладил новенького по спине, похлопал по заду. — Нашенский ведь? Честно говори, не бзди!
— Дык я уже два раза чалился, — приободрился тот.
— Ух ты! А за что? — Верка продолжал оглаживать свою жертву и норовил прижаться к ней сзади. Мужик растерянно отодвигался.
— За кражи… Раз комбикорм, потом свинью с поросенком. А теперь зерно… Полбункера оставил, только высыпал под сарай, а тут участковый… Ты чего приставляешься?!
— Дык полюбил я тебя! — передразнил пидор. — Теперь мы с тобой кореша на всю жисть, точняк? Спать на моей шконке станешь, хлеб делить будем… Чего ты дергаешься, как неродной, ты же из нашенских, сам вижу… Дай я тебя поцелую!
Верка обхватил новичка, прижался к нему всем телом и быстро задвигал тазом. Его губы впились в небритую щеку.
— Да ты чо! — селянин вырвался. — Ты это, не балуй… Я не первый раз…
— Ах, не первый! Я же говорю — нашего племени!
Верка издевательски засмеялся. Его поддержал хохот сокамерников. Калика и членов блаткомитета видно не было, зато остальные веселились от души.
— Ты это… Кончай!
Хохот усилился.
— Пойдем на шконарь, там и кончу!
Верка потянул мужичонку за руку, тот опять вырвался и отскочил в сторону.
— Вяжи базар! — раздался уверенный голос Меченого, и Волк понял, что со всякой малозначительной перхотью разбирается именно он. — Ну-ка, иди сюда! Ты кто?
— Семен… Горшков я, Семен!
Тяжело переступая на негнущихся ногах, Семен Горшков подошел ближе к монументально усевшемуся в середине стола Меченому. Потные арестанты пропустили его к месту судилища и вновь сомкнулись вокруг.
— Кликуха есть?
— Дык… Когда-то давно Драным звали…
— Петух? — Полтора глаза презрительно рассматривали незадачливого пассажира.
— Чего? — Драный посмотрел блатному в лицо, и тут до него дошло, к чему катит дело. — Боже-упаси! Я всегда честным мужиком был! Ни с козлами, ни с гребнями не водился!
— А чего тогда ты к честным людям не идешь, а с проткнутым пидором лижешься?
— Дык я-то не знал! Я думал, он тут масть держит!
В камере раздался новый взрыв хохота.
— Кто масть держит? Верка? Ты глянь на него!
