Но один положительный момент все же присутствовал — раз Декстер лгал — а насчет этого сомнений быть не могло — значит, соперник Гантвоорта действительно существовал и несостоявшийся родственник подозревал или знал наверняка, что соперник этот и прикончил старика.
Сходя с поезда в Окленде, я понимал, что потерпел поражение и что уже не вытяну из него ничего интересного — во всяком случае, не сегодня. Но, тем не менее, я держался рядом с ним и не оставил его, когда он сел на паром, идущий в Сан-Франциско, хотя Декстер и не скрывал, что мое общество ему уже надоело. Всегда есть шанс, что произойдет нечто непредвиденное, а посему я продолжал изводить его вопросами и тогда, когда паром отчалил от берега.
Вскоре к нам подошел мужчина — здоровенный крепкий парень в легком плаще и с черной сумкой.
— Привет, Мэдден, — поздоровался он с моим спутником, приближаясь к нему с вытянутой рукой. — А я только приехал и как раз пытался припомнить номер твоего телефона, — сказал он, поставив сумку и дружески пожав ему ладонь.
Мэдден Декстер обернулся ко мне.
— Это мистер Смит, — представил он парня и, произнеся мою фамилию, добавил: — Работник Континентального сыскного агентства в Сан-Франциско.
Это пояснение — несомненно, с целью предостеречь Смита — привело к тому, что я напрягся и стал более бдительным. Паром, однако, был забит людьми — нас окружало человек сто. Я расслабился, мило улыбнулся и обменялся со Смитом рукопожатием. Кем бы ни был этот человек и какова бы ни была его связь с убийством — а если не было никакой, то зачем Декстер так срочно и неуклюже его предупредил — он не мог мне здесь ничего сделать. Люди вокруг давали мне преимущество перед ним.
Это была моя вторая ошибка в тот день.
Левая рука Смита полезла в карман плаща, вернее, в глубь такого вертикального разреза, который встречается в некоторых плащах; через него можно добраться до внутренних карманов, не расстегивая пуговицы. Его ладонь исчезла в этом разрезе и раздвинула плащ настолько, чтобы я увидел приподнятый ствол автоматического пистолета (который, кроме меня, никто заметить не мог), направленный мне в живот.
— Выйдем на палубу? — спросил Смит, но это был приказ.
Я колебался. Не хотелось мне покидать всех этих людей, которые стояли или сидели — слепцы — вокруг нас. Но Смит не производил впечатления осторожного человека. Похоже было, что он вполне способен пренебречь и сотней свидетелей.
Я повернулся и двинулся сквозь толпу. Правая рука Смита дружески лежала на моем плече, когда он шел за мной, левая сжимала скрытый под плащом и прижатый к моему позвоночнику пистолет.
