Пускай фона научит. У того мысли сами собой гаснут при виде стакана пива. Показать канистру — произойдет внеплановое переформатирование харда. Грандиозные предпосылки к телепатии.
— Ну, прочитай. Все мне не нужны! Хотя не думаю, что их там много.
— Мне нужно тихое темное место, где я могу сосредоточиться.
В холодильник он, пожалуй, не поместится. В единственном откровенно тихом темном месте обосновался Мик. Куда бы деть этого трюкача?
— Подвал есть, — подумал я вслух. — Прямо под нами. Сырой и вонючий, как трехнедельный утопленник, я так думаю.
— Подойдет!
Я сдвинул стол и откинул старомодно вделанную прямо посреди кухни крышку подвала. Вон стоят штабеля тушенки. А я все жду, когда она кончится. Запасец лет на полста. Увы мне. А на чердаке еще полтонны сушеных килек, тоже не фонтан. А лестница в подвал шаткая.
Эл легко взвалил Рамона на плечо, отстранил меня и отважно полез в темноту.
— Осторожнее, — посоветовал я..
— А что?
Хрусть.
Бубух.
— Лестница хрупкая, — пояснил я вдогонку и прикрыл крышку подвала. Не будем мешать экстрасенсу. Вот будет штука, если все мысли Рамона только о бабах.
И остался я таким образом на кухне один. И делать мне было нечего. И есть мне тоже было нечего. Все, что было съедобного — потребил Эл. Чайник давно остыл. А сейчас, того и гляди, примчится орда маньяков с автоматами. И полиция, конечно, как всегда в кино поспеет. Вот будет достойное развитие богатого на события дня. Что ли выклянчить у Билли еще одну сосиску? Да ну его, вон один нажрался, теперь мысли читает. Для полного счастья мне не хватает только чтения мыслей фон Хендмана.
Я заглянул в холодильник. Там была картошка а–ля мистер Микки, кое–как очищенная и непоправимо холодная. Ее было много. Еще там было пиво. Меньше, но тоже было. Я взял баночку, сел на всякий случай на пол под окном и постарался расслабиться. Помнится, с утра я собирался частым бреднем собирать жизненные блага. Пусть девица досталась странная, пусть фон набирает обороты, пусть в подвале завелся шизик–телепат — а я смирно посижу, хлебну «Гиннесса» и вкушу малость блаженного спокойствия.
Дзинннннннннннннь!
Да пошли вы, в натуре.
Дззззииииннннннннннннннннннннннь!!!! Бах, бах, бах!
Головой, что ли? Еще один Рамон?
— Мейсон, открой по–хорошему, а? Так ведь тебя звать?
Можно и так. Но лучше нежным голоском девушки в исчезающе малом бикини, чем хриплым и сиплым басом незнакомого курителя гашиша. Сейчас выйду и убью всех, кто не спрятался. Выдам Билли пушку и двадцать баксов, на которых он уже поставил крест, и пускай считает себя моим секретарем. Будет говорить приятным голосом: «Муж–жик, твою мать, Мейсон типа занят и все такое!». А Мик в сортире. Нашел время, сволочь.
