А что, если отец был неправ в своих предположениях? Что, если Герасима убили не готы? Глядя на этих юных мальчиков и девочек, было сложно представить кого-то из них в роли Ван Хельсинга или Баффи, безжалостно расправившихся с Герасимом. Что, если Герасим погиб от руки вампира, на территорию которого посягнул? Наверняка бывшему кучеру приглянулись и роскошный склеп, и прикормленная тусовка, которая по первому требованию подставляет свои вены под клыки вампира. Да только владелец склепа оказался Герасиму не по зубам и сам убрал с дороги наглого соплеменника. А записка «Покойся с миром, вампир» — просто для отвода глаз, на случай, если у убитого найдутся родственники, жаждущие отмщения. Проще всего пустить их по ложному следу — пусть роют землю клыками, ищут охотника на вампиров.
Макс героически заслонил меня собой и сжал кулаки, готовый защищаться. Милый наивный Макс. Уж если нам и придется вступить в схватку с неведомым существом, то у племянника нет никаких шансов выйти из нее живым. Если кто и сможет дать отпор монстру, то только я. Как минимум задержу противника, пока Макс не скроется за кладбищенской оградой. Но разве этого дурака заставишь бежать, оставив меня без помощи? Ох, и идиотская же была затея брать на кладбище Макса!
Тем временем дверь склепа отворилась, и между двумя каменными химерами возник высокий темный силуэт с фонарем, отсвечивающим зеленым, в руке. Я быстро оценила соперника. Мужчина. Высокий. Физически развитый. На вид лет двадцати двух. Во всяком случае, на момент заключения в склеп. Втянула воздух ноздрями — трупный запах отсутствует. Значит, не зомби. Вампир. Можно попробовать договориться. Если только он сразу не бросится в бой. Вампир приподнял фонарь, рассматривая нас. И тут луна, выползшая из-за облака, высветила готические вензеля на фасаде склепа, а под ними — полное имя покойника. Жан-Мари Треви. Француз.
Оттолкнув Макса в сторону, я шагнула к вампиру и торопливо заговорила по-французски, спеша донести до незнакомца, что мы не претендуем на его склеп и пришли с миром. В кои-то веки пригодились знания, которыми меня пичкали французские гувернеры!
Глаза француза сузились, на восковом в свете луны лице отразилось недоверие.
— Мы сейчас же уйдем, — торопливо добавила я на его родном языке, — уйдем и больше никогда вас не побеспокоим.
— Во шиза! — глядя, как я распинаюсь, просвистел кто-то из готов.
За спиной француза мелькнула тень, и из склепа показалась девушка в длинном черном платье с тугим корсетом и пышной юбкой. Ее волосы были на старинный манер убраны наверх. Я осеклась, не завершив фразу. Не Жан-Мари, а Жанна-Мари! Вот кто истинная владелица шикарного склепа. И вон как она напряглась, посмотрев на меня. Того и гляди глаза выцарапает! Я уже приготовилась повторить француженке все то, что только что говорила мужчине, как она шагнула ко мне и прошипела на чистейшем русском, обдав запахом плохого вина:
