Кейтнесс коротко поговорил о чем-то с капелланом, а потом приехавшие пошли к машине.
Кейтнесс взялся за ручку водительской дверцы.
— Поведу я, а вы садитесь вместе назад.
Инкамаси на мгновение заколебался, но подчинился.
Священник торопливо шепнул Филиппу:
— Он тебя знает, поговори с ним, лучше расскажи ему все…
— Да, но послушайте, — начал несколько озадаченный Филипп. — Я не уверен, что…
— Не спорь, — сказал Кейтнесс. — Тебя он знает, а меня нет, поэтому ты лучше с этим справишься. Садись же.
Филипп сел. Он все равно не понимал, как начать разговор. Сказать непринужденно: «Наверно, вы удивлены, очутившись здесь?», или извиниться: «Надеюсь, не возражаете, что мы вас умыкнули?» Можно рискнуть и сказать со вздохом облегчения: «Ну что, пронесло?» А если он спросит, что, собственно, пронесло, и как? Наверное, отец бы лучше объяснил… Он так и не успел подобрать нужные слова. Африканец повернулся к нему и сказал:
— Мистер Трэверс, вы не скажете мне, что произошло?
Филипп пустился в объяснения и, как ему показалось, неудачно. Впрочем, Инкамаси внимательно выслушал его, а затем задумчиво произнес:
— Вы оказали мне большую услугу, чем думаете. Весьма любезно с вашей стороны.
— Да ничего особенного! — с облегчением воскликнул Филипп. — Мой отец не хотел вас там оставлять. Возможно, нам следует извиниться… но…
— Нет, — остановил его Инкамаси, — вам не за что извиняться. Вы вернули мне жизнь, за это не извиняются. — Он сидел, тяжело глядя прямо перед собой. — Но это мы еще посмотрим, — добавил он с затаенной угрозой и опять замолчал.
Филипп подумал, что выглядит король не слишком дружелюбным, прямо скажем — по-африкански выглядит, то есть очень даже диким. Дикарь — он дикарь и есть. Инкамаси наклонил голову, сжал челюсти до желваков на скулах, пальцы его нервно постукивали по бедру. «Надеюсь, мы его не рассердили, — подумал Филипп. — Отец хотел как лучше». Но прежде чем они достигли Кенсингтона, король расслабился и принял свой обычный вид. Филипп опять видел вождя, знающего, что он вождь, и инстинктивно соответствующего своему положению. Возле дома на Колиндейл-сквер Филипп вышел первым и придержал дверцу. Инкамаси выбрался наружу и коротко кивнул. Филипп вдруг понял, что Инкамаси перевел его на должность дворецкого, умудрившись остаться в рамках вежливости. В прихожей их встретил сэр Бернард.
