«Не успеем вывезти сто пятьдесят машин, — с тоской подумал Русин, глядя, как темнеют, набухая талой водой, гусеничные следы. — Если погода не изменится, через неделю все поплывет — это точно».
Бессонная ночь давала о себе знать; он закрыл глаза. Чья-то тень упала ему на лицо. Перед ним стояла Лена — в той же туго обтягивавшей грудь телогрейке и лыжных брюках, заправленных в сапоги.
— Здравствуйте! Почему спите? — весело спросила она.
— Наверстываю упущенное, — в тон ей ответил Русин, улыбнувшись. — Присаживайтесь.
— Нет, спасибо. Посидела бы, да спешу.
— Куда, если не секрет?
— Не секрет, конечно. На буровую. Перебираемся на новую точку!
— Вот как? — Русин подумал, что напрасно, наверное, он здесь торчит, и поэтому спросил: — Начальник ваш случайно не там?
— Власенко-то? Ну как же! Конечно, там.
— А она далеко, эта самая буровая?
— Да что вы! Километра полтора.
Не хотелось Русину ругаться с Власенко при девушке, однако другого выхода не было. Он посмотрел на часы, подумал и, поднимаясь, спросил:
— Можно, я с вами пойду?
— Конечно, идемте, — сказала Лена, и Русину показалось, что девушка даже обрадовалась. — Вдвоем веселее будет, а то как же?
По широкой, протоптанной в снегу дороге они перевалили сопку и вскоре ступили на площадку, где еще недавно стояла буровая вышка. Посреди площадки, на месте скважины, торчала труба, забитая деревянной пробкой. В глубь тайги, по снежной целине, уходила вспаханная трактором дорога; ее линовали широкие глянцевито лоснящиеся следы саней. Сани эти, вклинившиеся меж двух толстенных елей, Русин увидел сразу же, как только поднялся на косогор. На санях, густо опутанных тросом, стоял буровой станок. Вокруг суетились люди, слышались удары топора.
Власенко сидел на глыбе вывороченного снега, в обитой на затылок шапке, жадно курил: он мельком взглянул на подходивших. «Врешь, — подумал Русин, чувствуя, что начинает волноваться. — Больше я на твою удочку не поддамся. Будем говорить откровенно».
Он остановился рядом с начальником партии и, не поздоровавшись, сразу сказал:
— Сегодня три машины ушли с карьера порожними. Мы не смогли их нагрузить.
— Вот как? — холодно проговорил Власенко, не поворачивая головы. — Чего же это?
— А то, что вместо двадцати человек вы мне дали двенадцать. И только женщин. Экспедиция же, вопреки вашему проверенному методу, прислала все машины, сколько мы просили. Сегодня ночью с этими людьми я не нагружу и шести машин.
— У меня здесь не Америка — безработных не имеется. Я вам дал все, что мог, и даже сверх того.
