— Ты понимаешь, Мариночка, за что тебя наказали?
— Понимаю, — ответила та. — За молоко.
Конечно, эта девочка еще совсем маленькая, потому и ответила так наивно, смешно. Вы, наверное, сказали бы иначе: ну, например: «За то, что баловалась». Или: «За то, что не слушалась».
А может быть, и не за это?
За что же?
Вообще — за что наказывают?
Кому-нибудь этот вопрос покажется сейчас неожиданным. Мы же не о наказании говорим. Но ведь за то, что иногда вы не можете отказаться от какого-нибудь своего эгоистического желания, от какой-нибудь прихоти («Хочу — и все! Подавай — и все!») вас тоже наказывают? А за что? Тоже «за молоко»? Или «за фонарик», как у Витюхи? «За назойливость», как у Миши… Или провинности разные, а главная причина, из-за которой мы все бываем подчас виноваты, какая-то общая? Какая же это причина?
А может, пока мы не докопаемся до нее, до тех пор и от собственных эгоистических желаний отказываться не научимся?
Видите, как много возникает вопросов для размышления.
Вот и подумайте.
Ходил я недавно в туристский поход с пятиклассниками. Шли мы из Краснодара через Кавказские горы, перешагнули перевал и спустились к Черному морю. Поход был длительный, пятнадцатидневный, ночевали в палатках у говорливых речек, варили пахнущие дымком обеды, пели у костра, беседовали с местными жителями, искали партизан гражданской войны. У моря, конечно, загорали, купались. В общем, все были очень довольны. Даже не хотелось кончать такое путешествие.
Но хочешь не хочешь, а возвращаться домой надо. Покинув берег моря, мы двинулись назад. И все было бы прекрасно, не случись одно происшествие. Очень неприятное, омрачившее нам весь поход. И не хотелось бы мне о нем вспоминать, но правду говорить надо.
Прошла самая последняя ночь… Мы уже и позавтракали. И вдруг один из мальчиков — Гера — заволновался:
— У меня ножичек пропал.
— Как пропал?
— Ну, пропал… Был, а теперь нету.
Надо сказать, что Геру все любили. И когда он растерянно объявил о пропаже, многие ребята и девочки начали поиски. Все знали, что у него был самодельный ножичек, которым он дорожил — сам сделал, готовясь к походу.
Только как ни искали — не нашли.
— Может, ты его вчера потерял, когда сюда шли? — предположил кто-то.
— Да нет, вечером-то был у меня.
— Был, — подтвердили некоторые ребята. — Мы видели, как он его из рюкзака выкладывал и поверх одеяла положил.
Событие приобретало серьезную окраску: значит, ножичек не потерян, а его украли? Страшно подумать — неужели среди нас оказался вор?
