Наша страна твердо стоит за справедливость как во внутренней, так и в международной политике. Она отстаивает мир во всем мире, заступается за слабых и угнетенных, щедро помогает всем народам, на которые по-разбойничьи нападают империалисты. Такую справедливую политику завещал нам Владимир Ильич Ленин, и наша Коммунистическая партия свято выполняет его заветы.
Но для того чтобы справедливость у нас торжествовала, надо каждому из нас быть неподкупно непримиримым ко всему плохому. «Лучше умереть, чем неправду терпеть».
Великий ленинец Феликс Эдмундович Дзержинский говорил: «Идти вперед можно лишь тогда, когда шаг за шагом отыскиваешь зло и преодолеваешь его». И вы понимаете также, что статья об артековской путевке могла в «Известиях» и не появиться, если бы люди, которые столкнулись с такой несправедливостью, промолчали бы. Потому-то Павликова бабка и любит внушать свои «рецепты»: «За всех не заступишься», «Нечего вмешиваться» да «Не суйтесь не в свое дело». Ей и подобным ей такое поведение окружающих также выгодно: легче творить свои несправедливые делишки, когда в них никто не вмешивается!
Но, к счастью, большинство наших людей по-настоящему справедливые, честные, беспокойные.
Нет примирения с эгоистами, врагами справедливости!
Так записано и в нашем моральном кодексе. Что требуется от каждого из нас? «Непримиримость к несправедливости, тунеядству, карьеризму, стяжательству!»
Значит, да здравствует неустанная борьба за справедливость! И пусть каждый наш шаг измеряется именно такой честной борьбой с теми, кто нарушает советский закон жизни.
— Бабушка, — спросил Павлик, — а зачем ты у нас прописаться хочешь? Тебе надоело здесь жить?
— И это не твое дело, — отмахнулась опять Афанасьевна. — Выпей вот лучше.
Она поставила перед внуком большую кружку с холодным молоком. У Павлика потекли слюнки. Но он взглянул на Мишу с Верой и Витюхой. Им бабушка молока не предложила. И Павлик сказал:
— Да не хочу я, спасибо.
— Пей, пей, — начала упрашивать бабушка.
— Нет, мы пойдем, — решительно сказал Павлик. — До свидания.
— Ну, до свидания. Слухай еще, — торопливо зашептала Афанасьевна, едва увидела, что Павликовы друзья вышли за ворота. — Ты про переезд-то мой помалкивай. Нечего трезвонить. А то зачем да почему. Прописываюсь, не прописываюсь — никому до этого дела нет, уразумел?
— Уразумел, — буркнул Павлик и выскочил из бабкиного двора.
Вера, Миша и Витюха стояли на углу около водопроводной колонки. Вера помахала рукой:
