— Вот как, вы не спали! А день-то уходит. Мне предстоит работа.
Я поднялся, чтобы уйти.
Он указал вниз на озеро и мосты.
— Я ходил там внизу по трактирам, чтобы уяснить себе, как спят ночью нужда и скорбь. Вы только послушайте. Иногда происходят такие удивительные вещи. Как-то вечером, девять лет тому назад, я сидел на этом же месте, — кажется, даже на этой самой скамье, — и тут произошло нечто, чего я не в силах забыть. Понемногу стало уже очень поздно. Посетители кладбища разошлись по домам; вон там сзади, на мраморной плите, лежал на животе каменотёс, работая над надписью; вот он окончил свою работу, надел свою куртку, рассовал инструменты по карманам и удалился. Подымался ветерок, каштановые деревья громко шумели, и маленький железный крест, стоявший здесь поблизости, — теперь его, по-видимому, уже нет, — чуть-чуть покачивался под ветром. Я тоже застегнул свою куртку и как раз собирался уйти, когда вон там из-за поворота показался могильщик и, проходя мимо меня, быстро спросил, не проходила ли здесь маленькая девочка в жёлтом платье со школьной сумкой?
Я не помнил, чтобы я видел девочку.
— А что же такое произошло с маленькой девочкой?
— Она украла цветы, — сказал могильщик и пошёл дальше.
Я спокойно сидел здесь и ждал, пока он вернулся.
— Ну, что же, нашли?
— Нет, но я запер ворота.
По-видимому, готовилась правильная охота. Девочка, несомненно, была ещё на кладбище, и дело, видимо, должно было принять серьёзный оборот. В тот день — это была уже третья, которая украла цветы. И это — школьницы, умненькие девочки, которые отлично знали, что красть — грех! Как! Они крадут цветы, связывают их в букеты и продают! Да, хорошие дети, нечего сказать! Я последовал за могильщиком и некоторое время помогал ему в поисках девочки. Но она отлично спряталась. Мы взяли с собой сторожа, искали втроём, но не нашли. Начинались сумерки, и мы прекратили поиски.
— А где обокраденная могила?
— Вон там. Ещё детская могила к тому же. Ведь это же неслыханно!
Я направился туда. Оказывается, мне была знакома эта могила. Я хорошо знал похороненную здесь маленькую девочку, — как раз в это утро мы хоронили её. Цветы исчезли, в том числе и положенные мной также. Их нигде не было видно.
— Надо продолжать поиски, — сказал я остальным. — Это гнусно.
Могильщику здесь в сущности нечего было делать, но из интереса к самому делу он также принял участие. И вот мы все трое снова взялись за поиски. Вдруг внизу, на повороте, я заметил маленького ребёнка, девочку, которая, согнувшись, сидела на корточках на земле за высокой полированной колонной бригадного врача Витса, сидела на корточках и, не отрываясь, смотрела на меня. Она так съёжилась, что её шея вся ушла в плечи.
