Он отпустил ее руку, но дорогу ей не уступил, поэтому было понятно: они еще не возвращаются к миссис Джойс.
— Пять лет назад… Да что там пять — два года назад я бы поступил так, как вы предлагаете, — сказал лорд Себастьян. — Или сделал бы то, чего хочет ваша кузина. Меня оскорбили, мою честь задели. — Он вынул из кармана лист бумаги. — Вот что я имею в виду.
Одрианна взяла листок и развернула его. Это была грубая и непристойная гравюра. Женщина, весьма походившая на нее, сидела в нижнем белье на кровати, одна ее грудь была почти обнажена. Она отталкивала мужчину, который пытался обнять ее и был похож на лорда Себастьяна. За окном можно было разглядеть вывеску постоялого двора «Два меча». А в нижней части гравюры, освещенные лунным светом, виднелись наполовину закопанные в землю бочонки с порохом.
Одрианна смотрела на изображение обнаженной груди.
— Это чудовищно! Мне известно, что мистер Троттер напечатал что-то вроде этого в музыкальной газете с моей песней, но тако-ое…
Она вернула ему гравюру.
— Возможно, я все же потребую компенсацию, — промолвила она. — Меня изобразили в непристойном виде.
— Это ничего не решит. И лишь послужит подтверждением самых худших сплетен о моей виновности.
— Выходит, положение абсолютно безнадежное, — вздохнула она. — Спасибо за то, что были честны со мной. Полагаю, единственный выход для меня — уехать куда-нибудь. — Она нервно усмехнулась, скрывая собственную тревогу. — Возможно, в Бразилию.
И, ловко обойдя лорда Себастьяна, Одрианна зашагала к дому. Она не хотела больше разговаривать с ним. Представляя гравюру, которую он ей показал, она залилась краской. Одрианна еще не поняла, что такое «хуже этого». Но она опасалась, что ее непристойное изображение уже появилось на тысячах картинок.
Ветки затрещали у нее за спиной.
— Мисс Келмслей, я не собирался приезжать к вам, чтобы привезти плохие новости и оставить вас огорченной.
— Но как я могу не огорчаться? — бросила она через плечо.
И опять рука в перчатке оказалась на ее руке.
— Остановитесь! Выслушайте меня! Позвольте мне сказать, прошу вас.
Он так крепко держал ее, что она не могла не остановиться. Однако поворачиваться к нему Одрианна не стала: она устремила взор на дом. Ей казалось, что она не сможет больше смотреть на лорда Себастьяна, не вспоминая о том, что на гравюре он с вожделением глазеет на нее и ласкает ее нарисованную наготу.
— Мы с вами оба скомпрометированы, мисс Келмслей, — горячо произнес Себастьян. — И оба заплатим за происшествие в гостинице. Но счет будет меньше, если мы поженимся.
