— О! Батон! Дайте Батону выпить! — закричал кто-то за пеленой дыма.
Откуда-то слева вынырнула бутылка. Я взял ее и отпил несколько глотков с каменным выражением лица. Это моя «фишка» — пить с каменным выражением лица. На вкус было ужасно. Явный суррогат. Меня чуть не вывернуло. Но по лицу этого не было заметно.
— Блин, как сок пьет! — восхитился Кеша.
— Дерьмо! — сказал я прочувствованно.
— Первая лучше была, — сказали мне.
Где-то под ногами катались и звенели по кафелю несколько первых бутылок.
Кроме как пить водку, в туалете делать было нечего. Один глупый восьмиклассник прошел к унитазу и уже принялся расстегивать ремень, но тут же получил пинок под зад.
— Совсем оборзел! — зашумели на него, — Гадить тут собрался! Иди на улицу, под школу!
— Ну, пацаны, ну, там холодно. — упрашивал он, но его никто не слушал.
И он ушел. Под школу, наверное.
От выпитого я повеселел. Макс Кашин (кстати, это он мне морду бить хотел) сказал:
— Останься! Выпей еще.
Но я помотал головой. Мне уже хватило. Я поднялся на второй этаж, в наш двенадцатый кабинет. Там сидел Кеша Андреев и на чужом магнитофоне переписывал себе альбом «Агаты Кристи», в ускоренном режиме. Лицо его было радостно. Он давно хотел этот альбом и сейчас наконец-то заполучил, правда лишь на полчаса. Хозяйка магнитофона, очень некрасивая девочка из моего класса, Лена Лебедева, сидела рядом. Ей давно пора было уйти домой, она даже пальто надела, но осознание того, что она кому-то здесь нужна, хотя бы только из-за магнитофона, не давало уйти. Кабинет находился в конце коридора, но музыка в рекреации звучала так громко, что даже здесь разговаривалось с трудом. Поэтому они молчали.
Сработал магнитофонный автостоп. Кеша вскочил со стула и радостно воскликнул:
— Переписал!!!
Достал из деки кассету. За кассетой блестящей полосой потянулась изжеванная пленка. Кеша замер на секунду, а потом зло выкрикнул:
— Дерьмовый у тебя магнитофон, Ленка! Забирай его отсюда и вали домой! На автобус опоздаешь.
Лена, привычно вздохнув, застегнула пальто, надела песцовую шапку, взяла магнитофон и вышла, ничего не сказав. Кеша ругался матом, громко и безадресно.
Я подумал, что мне, может быть, стоит пойти домой, потому что кроме пьянки и мордобоя на этой дискотеке вряд ли что-нибудь ожидается. А наблюдать, как пацаны поят девчонок водкой, а потом растаскивают по темным углам — тоже не очень-то интересно. Особенно, если сам в ни в чем перечисленном не участвуешь. Но я и так никогда не остаюсь на дискотеки, а уже идет последний школьный год… В общем, я решил остаться.
