Это еще что?
Я решила, что капелька горячего бульона…
Вас что, просили о чем-нибудь?
— Но в вашем возрасте, да если еще учиться, непременно нужно…
У Фриды исхудалое лицо аскета.
Я сама знаю, что мне нужно.
Я позволила себе поставить к вам цветы, чтобы немножко оживить вашу комнату.
Терпеть не могу цветы. А насчет портрета — ненавижу, когда перед глазами торчат лица незнакомых людей.
Прошу прощения! Дело в том, что это моя подруга.
Ваша, но не моя. Кстати, уберите заодно все эти ненужные вещи.
Она имеет в виду салфетки и безделушки, которыми Анриетта, как любая хозяйка, украсила комнату, чтоб было повеселей и поуютней.
Вы питаетесь не в семейном пансионе?
Я питаюсь там, где мне угодно.
Ей ничуть не стыдно за ломоть хлеба и крутое яйцо на столе.
Позвольте хотя бы предложить вам чашечку кофе?
Мне не надо кофе.
«Она слишком гордая, — утешает себя Анриетта. — Русские вообще такие».
Она ретируется с улыбкой и, спустившись вниз, думает о фотографии за рамкой зеркала.
До сих пор она считала, что студент, а уж тем паче студентка, — это непременно дети богатых родителей: кто же еще в силах оплатить образование сына или дочери!
Так обстоит дело в Бельгии. Могла ли Анриетта предположить, что там, в России…
Мать Фриды — толстуха с фотографии — явно деревенская, неотесанная женщина. А уж эта их деревянная лачуга…
В два часа в замке поворачивается ключ. Пришел Дезире. Анриетта хватает лежавшие на столе цветы и поспешно швыряет их в огонь. Как прикажете объяснить мужу появление цветов? Для себя мы их не покупаем. Маме не хочется признаваться, что какая-то там пятнадцатифранковая квартирантка…
Эта Фрида… Молодая девушка, а похоже, нарочно старается себя обезобразить. Скромный белый воротничок на платье — и тот сделал бы ее помиловиднее. И прическу выбрала себе самую что ни на есть строгую и совсем не к лицу. И не улыбнется никогда. Никакой любезности. Цветов не любит. Что у нее на уме, то и на языке. А ведь сделать приятное людям так нетрудно!
Она не ходит в ресторан, обед ее состоит из крутого яйца. Пьет воду из-под крана. И все же когда-нибудь станет врачом.
Анриетта не предчувствует, что это еще не вся правда, и долго не будет знать, что на все про все Фрида получает почтовым переводом пятьдесят франков в месяц и на эти пятьдесят франков ей нужно снимать квартиру, одеваться, есть и, кроме того, покупать или брать напрокат учебники, платить за обучение в университете…
Для Анриетты жилец — это некто заведомо богаче, чем она сама.
