Раненый камень | страница 23



Кобылка лесного тавра!
И мальчик не пеший, а конный
Несется навстречу векам,
И веточкой, веткой зеленой
Он хлещет тебя по бокам.
Немало ты верст проскакала
По лужам, асфальту, траве,
И сладостных мыслей немало
Родилось в его голове.
Резвей ты любых иноходцев
И внемлешь не только трубе,
И лошади всех полководцев
Завидовать могут тебе.
Перевел Я. Козловский
* * *
Был снег пушистым, словно кролик,
В Москве холодный был февраль,
Вдруг ты запела: «Лорик, лорик…»[2]
И в этот миг исчезла даль.
И я услышал плеск Севана,
И Арарат передо мной
Возник за дымкою тумана
В снегу под желтою луной.
И запах трав был стар и горек,
И опьянял он, как вино.
Ты нежно пела: «Лорик, лорик…» —
И стыло в елочках окно.
Я видел тучи край лиловый,
Дороги мокрую спираль.
Я видел праздник вечно новый
И вечно старую печаль.
Засыпан снегом горский дворик,
А звезды трепетнее свеч.
И словно слышу: «Лорик, лорик».
И годы сбрасываю с плеч.
Перевел Я. Козловский

ВСПОМНИВ ГАРСИА ЛОРКУ

Рядом садимся мы возле огня,
И шепчет он:
                   — Помни о том:
Нелюди те, что убили меня,
Стреляли в тебя потом.
Задумчиво смотрит на гребни гор,
На пламя бросает взгляд…
Давние выстрелы до сих пор
В сердце моем звучат.
Праведной крови твоей вовек,
Гарсиа Лорка — мой брат,
Не смоют фашисты водою всех рек,
Гарсиа Лорка — мой брат!
Слышу твой голос, он нежен и чист,
И горечью дышит строка.
Летит надо мной апельсиновый лист.
Клубятся Испании облака.
Перевел Я. Козловский

ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ

Судимый мыслями повинными,
Не поднимая грешных глаз,
Я перед горными вершинами
Краснел и каялся не раз.
Веков седыми старожилами
Считаю я вершины гор,
И горько мне, когда вершинами
В мой адрес высказан укор.
Себя я праздником пожалую,
И снова в сердце пир горой,
Когда вершинам гор хоть малую
Доставлю радость я порой.
Вблизи вершин вольнее дышится,
Я это знаю не один.
И откровеннее нам пишется
Вблизи вершин, вблизи вершин.
И храбрость верх берет над робостью,
И сладко мне, когда строка
Литым мостком висит над пропастью
И вровень с нею облака.
И для меня, не одинокого.
Сумели вы с далеких пор
Мерилом стать всего высокого,
Вершины гор, вершины гор!
Вы, подарив мне ястребиную,
Заоблачную высоту,
Вдохнули в грудь неистребимую
О восхождении мечту.
Я вас люблю, мои суровые.
За похвалу и приговор,
Наставники седоголовые,
Вершины гор, вершины гор!
Перевел Я. Козловский

БЕШМЕТ

В нем горец и пахал и сеял,
Шел на врага, плясал и пел,
И вот бешмет висит в музее,
И пот на нем окаменел.
А я стою, гляжу с любовью
И вижу старые следы