Его лицо было непроницаемым. Очевидно, он сам уже все для себя решил.
— Это все? — спросил Тарик. — Ты все сказала?
— Нет, есть еще кое-что. — Мэдисон сглотнула. — Я хочу вернуться домой. К своей привычной жизни.
На его лице не дернулся ни один мускул.
— Хорошо. Сегодня днем мой пилот отвезет тебя в Нью-Йорк. Я поговорю со своим адвокатом. Он свяжется с тобой на следующей неделе и обсудит с тобой размер компенсации.
— Какой еще компенсации? — возмутилась Мэдисон. — Ты ничем мне не обязан, и я не нуждаюсь в твоих деньгах. Я лишь хочу, чтобы все закончилось как можно быстрее.
— В таком случае, вот что я тебе скажу. Раз у нас была традиционная свадьба, значит, и развод нужен только традиционный.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что я, Тарик, кронпринц Дубаака и наследник престола, освобождаю тебя от всех брачных клятв и обязательств.
Мэдисон захлопала глазами.
— И все?
— Все. Таков еще один обычай.
Она засмеялась и, пока ее смех не превратился в слезы, убежала прочь.
Тарик сдержал слово, и два часа спустя его самолет с Мэдисон на борту поднялся в воздух.
Она не взяла ничего из того, что он ей подарил. Очевидно, не хотела, чтобы в будущем ей что-то напоминало о нем.
Но ему было все равно, убеждал он себя, несмотря на боль, сдавившую его грудь. Он не мог любить женщину, которая не любила его.
Тарик был еще не готов к разговору с отцом, поэтому распорядился, чтобы обед ему подали в кабинет.
Захара была молчалива, когда обслуживала его. Он ее поблагодарил, но пожилая женщина не ответила. Ее губы были плотно сжаты. Захара заботилась о них с Шарифом с раннего детства, и он понял, что она чем-то недовольна.
— Что у тебя на уме, Захара? — спросил он.
— Ничего, — отрезала она. — Точнее, есть кое-что, но я сомневаюсь, что вы захотите это выслушать.
Захара впервые разговаривала с ним таким тоном, и он был заинтригован.
— Говори!
— Вы отослали ее!
— Отослал… — Его лицо помрачнело, он вскочил из-за стола. — Да что ты о себе возомнила! Если ты думаешь, что я буду обсуждать с тобой свою личную жизнь…
Захара засунула руку в карман передника и, достав оттуда что-то, бросила на стол.
Это была бриллиантовая подвеска.
— Она оставила это.
— Она оставила все, и что с того?
— Нет, она не все оставила.
— О чем ты говоришь?
— Об амулете любви, который в сто тысяч раз дешевле подвески. Она забрала его с собой.
— Не вижу в этом ничего странного. Наверное, ей захотелось взять маленький сувенир на память.
— Это правда, мой господин, — саркастически усмехнулась пожилая женщина. — Вы действительно не видите дальше своего носа.
