— Да, конечно.
Нотариус проводил его в уютную комнату на втором этаже.
— Нет, я не болен, — сказал Тарик, когда за ними закрылась дверь.
— Тогда что…
— Я хочу гарантировать продолжение королевского рода на случай, если со мной что-нибудь случится, прежде чем я женюсь, — сказал Тарик. — Я позвал сюда своего личного врача, чтобы обсудить детали. Я собираюсь сдать образец спермы, который будет храниться в морозильной камере клиники. У меня не возникнет юридических проблем?
Нотариус улыбнулся.
— Никаких, ваше высочество. Я уже имел дело с подобными ситуациями.
— Хорошо, — ответил Тарик и впервые после смерти своего брата испытал чувство облегчения.
В понедельник в девять часов утра Тарик вышел из своего пентхауса на Пятой авеню. Спустившись вниз на частном лифте, он отказался от предложения швейцара вызвать такси и быстро пошел в южном направлении.
Большую часть ночи он провел на террасе, вглядываясь в темноту и думая о предстоящей встрече с судьбой.
Но его внутренний голос описывал ситуацию более просторечными выражениями.
Как ни крути, ему придется заниматься сексом с пробиркой.
Тарик был уверен в правильности своего решения, но все же не мог думать о нем без содрогания. Какой здоровый мужчина в расцвете сил, пользующийся огромным успехом у женщин, станет замораживать свое семя?
В субботу он прочитал пятьдесят страниц документа, описывающего процесс хранения и условия получения его «вклада». Прошлой ночью он плохо спал, но причиной этого был вовсе не предстоящий визит в клинику, а шикарная блондинка по имени Мэдисон Уитни. Она представала перед ним в волнующих эротических образах, и это его раздражало. Он взрослый мужчина, а не сексуально озабоченный подросток.
В инциденте в саду у Стрикленда был единственный плюс. Он напомнил Тарику о том, что ему нужна жена, а не любовница на одну ночь.
Все же он почему-то немного подождал, прежде чем войти в кабинет доктора.
Процедура заняла всего несколько минут.
Сначала Тарик подписал какие-то бумаги, затем со стеклянной бутылочкой в руке проследовал в отдельную комнатку и отказался от предложенного ему журнала «Плейбой» с гордым видом человека, уверенного в своей мужской силе.
И эта самоуверенность подвела его. У него ничего не получалось, пока он не закрыл глаза и не вспомнил блондинку, ее вкус, аромат, нежность ее кожи… От этого его злость на нее только усилилась.
Обычно день у Мэдисон начинался спокойно.
Скучно, как говорила Барб, закатывая глаза. Но Мэдисон не могла согласиться с подругой. Тщательно планируя дела и безупречно их выполняя, она приучила себя к порядку после своего хаотичного детства.
