Долго, наверно, просидел бы так Миколка, не приди ему на помощь товарищи. Павел сказал, чтобы двое рабочих пошли через пути к противоположной стороне пакгауза, отвлекли внимание часового, заставили его вернуться на свой пост. Так и поступили. Идут двое рабочих, спорят о чем-то, ругаются. Прислушался часовой, поднялся с настила, вскинул винтовку и направился вдоль пакгауза. Не то и вправду хотел проследить за рабочими, не то просто спохватился, что какой-нибудь начальник может застать сидящим вдали от дверей.
Только того и нужно было Миколке! В ту же минуту молнией метнулся он к штабелям дров — и был таков! Там встретили его тихим ликованием — руки пожимали, обнимали, тормошили. А старый машинист Орлов расцеловал Миколку, шутливо дернул за нос и негромко промолвил:
— Да ты еще совсем малыш, хлопчик! Зато дела можешь вершить большие… Ну, расти-подрастай да немцам в лапы не попадайся. Они, брат, таких большевиков, как ты, не жалуют…
«Таких большевиков, как ты…» — так и сказал. Слово в слово запомнил это Миколка. «Таких большевиков, как ты…» — да от такой похвалы старого машиниста можно было в пляс пуститься и даже «колесом» на руках пройтись среди штабелей дров.
«Это ж вам не дедовы турецкие дивизии, а куда поважнее», — думал Миколка, и сердце у него опять готово было вырваться из груди, только на сей раз от радости.
Пора было и расходиться — солнце вот-вот выползет на небо. А попадаться немцам на глаза нельзя. Одна за другой бесшумно пропадали в светлых сумерках фигуры рабочих, словно таяли в зыбком воздухе.
Вот и помог Миколка устроить побег верным друзьям своего отца, который сам чудом избежал ареста.
Не успел как следует отоспаться Миколка, как любопытство его разобрало: «Что ж там произошло, возле пакгауза, когда хватились немцы, что арестованных и в помине нет?» И сразу тревожная мысль: «Где же дед-то?» Когда расходились от пакгауза, деда Астапа не видно было на путях. Куда он запропастился?
«А вдруг там и застрял?»— мелькнула догадка, и словно ветром подхватило нашего Миколку, вынесло из вагона. Прибежал он к депо. Затесался среди рабочих да поближе к штабелям дров пробирается. А сам все на немецких часовых поглядывает.
Солнце уже забралось высоко в небо и пригревало землю. Над крышей пакгауза кружились голуби, поднимаясь все выше и выше, взмахивая белоснежными крыльями в ярких солнечных лучах.
— Спугнул их кто-то, разлетелись, — догадался Миколка.
И в самом деле на путях возле пакгауза толпились люди. Маневровый паровоз — «кукушка» — подтягивал к пакгаузу арестантский вагон, который, казалось, пялил на Миколку свои зарешеченные окна. На подножках вагона стояли немецкие часовые в касках. Около паровоза сновали взад-вперед сцепщик и стрелочник, а машинист докуривал цигарку и зло сплевывал из окошка на платформу. Заметил он Миколку, высунулся и погрозил кулаком. Тогда Миколка навострил уши.
