Прощай, дорогая Шахри!..
Именно в этот момент пришли ко мне первые строки будущей поэмы:
Шахри, Шахри — таинственное имя,
Арабских сказок тонкий аромат…
На свете не найти его любимей,
Как дорог мне насмешливый твой взгляд.
Прощай, Шахри…
Я завтра уезжаю.
Дождь кончится, и ясный день взойдет.
Прощай, Ахвах…
Моя тоска растает,
Как будто снег под мартовским дождем.
Прости, Шахри…
Ахвахская орлица,
Как ты парила в танце, трепеща…
Он по ночам мне долго будет сниться.
Будь счастлива навеки
И прощай!
Ах, Шахри, Шахри… Когда я шептал твое имя, оно, заглушало грохот настырного свадебного барабана. Но ты, живущая в Ахвахе, как и прежде, далека от меня… Да и этот дождь также невыносим, как гримасы проклятого лейтенанта. Не знаю, то ли капли, то ли слезы катятся по моему лицу?..
Прощай, дорогая Шахри!..
Покуда я роптал на свою несчастную долю, сидя под худым навесом, свадьба пошла на убыль, аульчане стали расходиться по домам. Вдруг где-то недалеко я услышал взволнованный голос Омара, который разыскивал своего пропавшего гостя. Я не откликнулся на его окрики, потому что очень гордился своим одиночеством. Омар покричав еще немного, стал с кем-то возбужденно разговаривать:
— Нигде не могу найти своего кунака. Как сквозь землю провалился.
— Никуда не денется, бедолага, — отозвался знакомый голос, — небось, перебрал мой «зятек» ахвахской бузы.
Я вздрогнул от неожиданности, ибо голос этот принадлежал матери Шахри.
— Ну, что ты, мама, — возмутился девический голосок, — все шутишь да шутишь. А если ему плохо сейчас?..
Сердце мое забилось, как свадебный барабан; и я еще сильнее прижался к скользкой стене незнакомого дома.
Омар, распрощавшись с женщинами, пошел продолжать поиски, а Шахри с матерью стали стремительно приближаться ко мне.
— О, Аллах!.. Наверное, они живут в этой сакле, — осенило меня. Однако, спасаться бегством было уже поздно. Оставалось одно — прикинуться спящим выпивохой… Шаги приблизились, и я услышал прямо над ухом желанный голосок.
— Расул, — дернула меня за рукав Шахри.
Я молчал.
— Расул, — громко воскликнула ее мать, тормоша меня за плечи.
Я молчал.
— Расул, — закричали они хором, пытаясь поднять меня с мокрого бревна.
Сопротивляться было бесполезно. И смешно…
— Ага, — промычал я, притворившись подвыпившим. — Я Расул… А вы кто?..
— Мы, — возмутилась Шахри, — да неужели ты не узнаешь нас, несчастный?
— Нет… — затянул я нараспев, при этом зевая вполне натурально.
— Что же будем делать? — озабоченно спросила Шахри у матери. — Может, потащим его к Омару?.. Одному ему не дойти.
