— Дедушка, разве палкой можно бить? — спросил Кирка.
Баоса устало закрыл глаза. Бил он палкой своих детей? Совсем еще маленьких? Нет, как бы зол он не был, он никогда палкой не ударил ребенка; другое дело, когда они повзрослели…
— Нельзя бить палкой, он обидится и совсем уйдет от нас, — сказал Баоса. — Нельзя бить маленьких.
— Вот я говорил, я говорил, — торжествовал Кирка.
— А тебе не стыдно с девочками в акоан играть? Тебе уже пять лет, ты совсем взрослый мужчина. Где твой лук и стрелы?
— Лук здесь, а стрел нет, Хорхой отобрал.
— Ах, этот Хорхой, я ему больше не буду делать стрел.
— Он все стрелы теряет, — Кирка на четвереньках приполз к деду. — Дедушка, ты мне сделаешь новые стрелы? Такие, с набалдашником на конце. Если такие стрелы будут, я в птичку попаду. Вчера я чуть-чуть не попал в птичку, вот столечко промазал, — мальчик показал двумя пальцами промежуток не больше толщины его мизинца.
— У тебя еще руки слабые, лук не можешь натянуть.
Мальчик согнул правую руку в локте, потрогал бицепс и гордо сказал:
— Потрогай, дедушка, на, потрогай, видишь, какие твердые, тверже, чем в прошлый раз.
Баоса усмехнулся, потрогал тощие ручонки внука.
— Да ты прав, ты сильнее стал. Ты каждый день камешки бросай, стой всегда в одном месте и бросай, чем дальше будет лететь камешек, тем, выходит, больше у тебя силы. Потом в цель бросай, попадешь — хорошо, выходит, у тебя глаза меткие, охотничьи.
— Я метко бросаю, я метче Хорхой бросаю…
— Э-э, это уже нехорошо, ты хвастаешь.
Мальчик покраснел, опустил черную головку.
— Больше я не буду, — еле слышно пробормотал он.
— Вот и хорошо: хвастуны, лгуны — самые нехорошие люди. Их никто не любит. А честных людей все любят, и все им верят. Хорошо, я сделаю тебе стрелы с набалдашниками. Только вот поясница болит, не могу…
— Я сам схожу, дедушка, я знаю, где стрелы растут.
«Шустрый мальчишка, добрый охотник выйдет, — думал Баоса. — Честный должен получиться человек, отец его всегда мне в глаза все честно говорит. Пойдет в Калпе — будет человеком. Только бы живы и здоровы выросли. Хоть и нет большого дома, а все равно род наш увеличится».
В дом вошли Агоака с вкусно дымящимся котлом и жена Калпе, Далда. Агоака забренчала посудой, начала раскладывать в миски горячие куски сазанов и толстолобов. Далда подошла со столиком к Баосе и спросила, какие куски и какой рыбы хочет свекор. Это правило, сохраненное Агоакой еще со времен большого дома, пожалуй, было единственным преимуществом Баосы перед другими мужчинами, приятным напоминанием прошлого, когда он был хозяином. Баосе всегда приносили удовлетворение эти приятные вопросы невесток, и, чтобы не выдавать своих чувств, он просил подавать то, что попадет в его миску. Но Агоака всегда находила ему лучшие куски мяса или рыбы, а если наливала суп, то густой и жирный.
