Тут надо уточнить два момента. Басилашвили, Куркова, Чубайс называли конкретные имена тех, кто, как они уверяют, травили Собчака: О.Сосковец, А.Коржаков, П.Вощанов и другие. Сам Собчак в упомянутой книге присовокупляет сюда и человека, которого "во всех критических моментах истории поддерживал и даже выручал" — Ельцина. Уверяет: "По личному указанию Ельцина организовали следственную группу по собиранию на меня компромата. По его личному указанию была организована и антисобчаковская предвыборная кампания (в Ленинграде). Последующие гонения после проигрыша выборов также имели место с молчаливого одобрения Бориса Николаевича". Да в чем же дело? Действительно, уж не Собчак ли из кожи лез во имя демократии и ельцинизма! Оказывается, всё просто: Ельцин ужасно боялся, что "Собчак станет одним из наиболее вероятных кандидатов на пост президента страны".
Если всё и так, то у нас и тогда нет ни малейшего желания тут разбираться, ибо это есть не что иное, как беспощадная внутривидовая борьба тех самых творцов и функционеров демократии, о коих предупреждал еще Нобель.
Последняя книга Собчака, о которой мы уже упоминали, названа им "Дюжина ножей в спину". О ней следует кое-что добавить к тому, что уже было сказано. Над названием автор голову не ломал. В том же самом Париже в 1921 году известный юморист Аркадий Аверченко написал книгу "Двенадцать ножей в спину революции". Собчак просто обрубил последнее слово, дав понять, что имеет в виду не чью-то спину, а свою собственную. А в спину революции он, как известно, сам запустил несколько консервных ножей.
Тогда же, в 1921 году, под заголовком "Талантливая книжка" В.И.Ленин напечатал в "Правде" небольшую рецензию на сочинение Аверченко. Он, в частности, писал: "Это — книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца... Интересно наблюдать, как до кипения дошедшая ненависть вызвала и замечательно сильные и замечательно слабые места этой высокоталантливой книжки... Огнем пышащая ненависть делает рассказы Аверченко иногда — и большей частью — яркими до поразительности. Есть прямо-таки превосходные вещички, например, "Трава, примятая сапогами"... "Вывод Ленин делал такой: "Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять".
В "Дюжине" Собчака тоже есть, как мы отчасти уже видели, и "озлобленность почти до умопомрачения", и "огнем пышащая ненависть", но, увы, нет ни одной "превосходной вещички", если не считать двух чужих вещичек, оказавшихся под обложкой. Это эпиграфы. Один из Киплинга, очень гордый и несколько странный: "Пусть лгут лжецы — не снисходи до них!" Странный потому, что ведь автор как раз снизошел до "лжецов", вся книга — это спор с ними. Второй эпиграф — я ахнул! — из Эдуарда Асадова, моего товарища студенческих лет, а ныне соседа по даче:
