Бреселида замотала головой. Она не могла поднять руку на «живого бога».
— Пепел положишь в Золотую Колыбель Трехликой, — не обращая внимания на ее протесты, продолжал Феб. — Дальше от тебя уже ничего не зависит.
— Но где я найду Колыбель? — едва не заплакала «амазонка». — И как до нее добраться?
— В Трехглазой пещере на Святом Камне, — последовал ответ. — Положись на Нестора. Грифоны чуют сокровища. Надеюсь, что даже такой ученый сухарь, как он, не утратил природного нюха на золото. — Феб усмехнулся. — Ты же следи только за тем, чтоб мальчик-пан сопровождал тебя до самой Колыбели. А потом исполни с ним то, что уже сделала с Делайсом.
— Нет! — закричала Бреселида. — Ты заставляешь меня убивать друзей!
— Любимых, — поправил Феб и растворился в сияющей снежной круговерти.
Когда Бреселида проснулась, Золотой Серп лежал на пожухлой траве и тускло поблескивал каплями воды от растаявшего ночного инея.
В ту же ночь Аполлон имел беседу с царем. Но о чем они говорили, навсегда осталось тайной. На следующий день караван достиг Долины Духов. Еще издалека можно было различить черные клубы дыма, поднимавшиеся над ней. Всесожжение продолжалось неделю, не останавливаясь ни на миг. Ничего величественного в нем не было. Паломники подвозили животных, выпачканные сажей жрицы раскладывали костры.
Скот горел живьем, и над долиной стоял неумолчный разноголосый вой. Ревели быки, захлебываясь, кудахтали куры, с надрывавшей душу тоской ржали, обезумев от ужаса, лошади.
— Если б я выбирал место смерти, — хмыкнул Делайс, — то нашел бы что-нибудь повеселее.
— Я слышу флейту, — удивился грифон.
Действительно, среди адского гвалта можно было различить тонкий свист. Жрицы играли жалобные гимны на полых костях с высверленными дырочками. «Так начиналась музыка». Бреселида уже привыкла, что Феб в любую минуту может заговорить у нее в голове. «Теперь ты знаешь, как страшно было тогда?» Меотянка поняла его. Солнечный лучник говорил о временах, когда подобные святилища не прятались по горам и непроходимым чащобам, а выставляли себя напоказ. «Люди не хотят вспоминать, что такие места существуют, — шепнул гипербореец. — Но они есть, независимо от того, знаем мы о них или нет».
Жрицы из долины приняли царя скорее деловито, чем торжественно. Почести, оказанные ему, были торопливы. Точно сожжение «живого бога» казалось им само собой разумеющейся вещью, происходившей каждый день. «Куда мы привезли Делайса?» — со злобой думала Бреселида. Ее возмущала уже даже не сама необходимость смерти любимого, а поспешность и суетливое непонимание, с которыми эта смерть обставлялась.
