«Кто же такой? — подумал Пиапон. — Когда он поднялся выше меня? Видно, русский с озера Шарга. Кошачьи глаза у этого охотника, видел зверя, когда стрелял, по слуху не попал бы — пятьдесят шагов, не меньше».
Утром Пиапон сидел в росистой траве, наблюдал за рассветом, за восходом солнца, слушал, как пробуждается земля от сна. Видел он несколько косуль, видел, как черный лось с ветвистыми рогами вышел из тайги к озеру, потом другой, трехгодовалый бык, с ходу прыгнул в воду и с хрустом жевал любимый трехлистник, и охотник слышал, как вода с серебряным звоном скатывалась с мягких лосиных губ.
Пиапон ждал изюбрей, ему нужны их драгоценные панты, а с лосей что возьмешь, кроме мяса. Но изюбры не шли на озеро.
Солнце поднялось высоко, его лучи слизывали огненным языком росу с трав, деревьев, согревали застывшие кусты. Звери попрятались в густой зелени тайги.
Пиапон решил подняться выше по речке, посмотреть на удачливого охотника с кошачьими глазами. За двумя кривунами он встретил его. Это был Пота, сын пьянчужки Ганги.
— Ты ночью стрелял? — только спросил Пиапон.
Пота сидел возле костра, в котелке кипел заваренный листом винограда чай.
— Я стрелял, — ответил Пота, снимая котелок.
— Не думал тебя встретить.
— Я вчера рано утром из дома выехал.
— Опередил нас, мы тоже всей семьей приехали поохотиться, а женщины и Калпе бересту готовят.
— Все женщины приехали? — Пота весь подался к Пиапону.
— Все, только мать наша дома осталась.
— Они здесь, на речке?
Пиапон взглянул на молодого охотника и усмехнулся:
— В устье. Не за моей ли женой ты, а?
Пота потупил глаза, покраснел.
— Да я так, про Калпе хотел узнать.
Пиапон прикурил угольком от костра и с наслаждением затянулся.
— Ты что же это, убил кого-то, а мясо не варишь?
— Ничего я не убил, зря только порох пожег да свинец в тайгу пустил.
— Как зря?
— Промазал.
— Видел, когда стрелял?
— Что-то чернело, больше ушами метился.
Пиапон недоверчиво взглянул на юного собеседника, встретился с его дерзкими глазами.
— Где он стоял?
Пота указал место. Пиапон глазами измерил расстояние — да, он был прав — не меньше пятидесяти шагов.
— Ты попал, я слышал твой выстрел. Свинец задел зверя. Место осмотрел?
— Осмотрел. Крови нет.
— Пойдем, покажи, где стоял он. Лось, изюбр?
— Не знаю, шаги были легкие, может, изюбр, может, двухгодовалый лось.
Пиапон, нагнувшись, рассматривал следы копыт, измятую траву, он словно принюхивался к листьям и стеблям, стараясь обнаружить запах крови. На свой вопрос, с каким зверем имел дело Пота, он сразу сам ответил, только мельком взглянув на след. Пота стрелял в изюбра. Растопыренные копытца зверя подтверждали, что пуля Поты смертельно ранила его. Пиапон все это рассказал молодому охотнику и повел его по следу, из десятков лосиных, изюбриных копыт находя копытца раненого зверя.
