Речушка, то расширяясь, то сужаясь, петляла по лугам, потом прижалась к пологой сопке, но вскоре опять вышла на луга с редкими островками леса. Встречались тихие заливчики, заросшие кувшинкой, стрелолистом и лакомством лосей, изюбрей — трехлистником-вахтой. Трава на берегу таких заливчиков была вся измята, земля ископычена.
— Ага,[16] следов много, — вполголоса проговорил Дяпа, догоняя Пиапона.
— Есть.
— А красноволосый Иван говорил Калпе, будто зверя нет.
— Видно, ослеп.
— Где мне лучше переночевать?
— Можешь вместе со старшим братом.
— Дай ага,[17] ты где остановишься? — спросил Дяпа у Полокто.
Полокто подъехал к уткнувшимся в густую пахучую траву оморочкам, закурил, разглядывая сопки, зеленую тайгу. Комары надсадно звенели над головой, птицы голосили вечернюю песню перед сном.
— У меня руки побаливают, я далеко не поеду, — наконец ответил Полокто. — Здесь тоже кое-что можно встретить. Ты, Пиапон, куда думаешь ехать?
— Выше Поперечной редки, к Лосиному озеру.
Полокто мысленно измерил расстояние — далеко.
— Всю ночь думаешь ехать?
— Посмотрю.
— Я тогда с тобой поеду, — глядя на Пиапона, сказал Дяпа. — Ты меня где-нибудь на середине оставишь.
— Места хватит.
Пиапон оттолкнул оморочку и неторопливо, размеренно замахал веслом. Вода опять зажурчала под носом оморочки, и Пиапон подумал, что оморочка довольна прохладой речки, хорошим вечером, поэтому поет веселую песню, вторя замирающей песне птиц. Тайга, луга скоро уснут, только будут хором петь комары и мошки.
Полокто остался и, что-то разленился, последнее время все морщится, по ночам стонет — болеет или притворяется. Рано он дедушкой сделался,[18] рано собрался на покой, теперь он может не стараться на охоте и рыбной ловле, где детей прокормят не обремененные пока своими детьми Дяпа и Калпе, ведь в большом доме все делится поровну. Интересно, как он вел бы себя, если б ему пришлось жить отдельно? В тридцать лет сделаться стариком — этого Пиапон никак не может представить, ведь ему тоже через год будет тридцать лет — так выходит по подсчетам отца и матери. Он, говорят, родился в год лесного пожара, а Полокто — в год мелководья, когда русские дымящие лодки, как ракушки на песке, садились на мели и, завидев другую лодку, ревели, как десять медведей.
В детстве Полокто часто дрался с младшим братом — в этом ничего удивительного нет, братья должны драться, но, став охотником, он перестал драться, и долгие годы Пиапон не слышал от него плохого слова. Когда после женитьбы у него стали появляться одни мальчики, он сперва радовался, потом усмехаясь, признавался, что хочет дочь, чтобы выдать замуж и хорошо выпить на ее свадьбе.
