Немало, видно, бед знавал он на веку:
Страданья дней былых и долгую тоску
Нарциссу выдали глубокие морщины
И жалю взор блуждал, безжизненно-тупой…
Нарцисс, уже давно на трату чувств скупой,
Невольно тронут был приливом сожаленья.
И тихим голосом спросил его слепой:
«Сажи мне, девушка, до ближнего селенья
Дойду ли к вечеру я этою тропой?»
«Отец, – сказал Нарцисс, – поросшая травой
Тропа теряется, ты будешь беспрестанно…»
Но вмиг прервал старик, его туники тканной
Коснувшись у плеча рукою восковой.
«Что?.. Ты не девушка?.. Возможно ль!..
Голос твой Не голос женщины… Ты – юноша?!. Как странно!..»
И, словно поглощен заботою нежданной,
На посох свой слепец склонился головой.
Почувствовал Нарцисс, что старец неприятно
Ошибкой поражен; но было непонятно
Такое резкое смущенье старика:
Он что-то бормотал поспешно и невнятно,
Бессвязные слова роняя с языка,
И только слышалось одно: – «Невероятно…» –
Но, справясь наконец с волнением минутным,
Опять спросил старик: «Откройся ж мне, кто ты,
Чудесный юноша, чьи странные мечты –
Полет двух душ, слитых стремлением попутным?..
И пристально глядел пришелец взором мутным,
Как будто видеть мог сквозь пленку слепоты…
И понял всё Нарцисс… Его сестры черты
Хранили снова власть над сердцем бесприютным:
Сегодня не во сне к губам сестры он ник,
Она была с ним вновь… Жила в нем, как двойник…
И стыд взошел к щекам прибоем волн горячих:
Он утаить не мог предательских улик,
И сразу же чутьем, столь острым у незрячих,
В нем женщину сперва почувствовал старик.
«Кто ты?..» – твердил меж тем настойчиво слепец.
«Меня зовут Нарцисс!..»
– «Нарцисс! Нарцисс из Фестий?..
«Меня ты знаешь?..» – «Да! Давно я слышу вести,
Что Лейриопы сын прославлен как гордец.
Несется слух кругом и из конца в конец,
Что девы городов, селений и предместий,
Тобой отвергнуты, пылают жаждой мести
Нарциссу гордому, губителю сердец.
Но также слышу я, что нежен твой румянец,
Что лебедя белей атласной кожи глянец,
А глаз лазурь синей, чем твой родной Кефисс,
И как граната сок – упрямых губ багрянец…
Я слеп, но знаю я». – «Старик, – вскричал Нарцисс,
Но ты-то сам – кто ты?» – «Тирезий я, фиванец.»
Твою я мать знавал. Она речному богу
Тебя как первенца с любовью родила;
Как птица птенчика под пологом крыла,
Она тебя блюла… И чуяла тревогу…
Она была права… Ты вырос понемногу:
Силен и молод ты… Но, знаю, не светла
Душа твоя, Нарцисс… Твой путь скрывает мгла,
И вижу я сквозь мрак судьбы твоей дорогу…»
