Идеология сторонников радикального ислама направлена не только против неверующих, неверных. Они под этой категорией понимают в первую очередь самих жителей Северного Кавказа, которые не придерживаются их точки зрения. Для них они не настоящие мусульмане, предатели… Недавно был убит этнограф, который не понравился экстремистам потому, что писал про языческие обряды. Это противоречит всем традициям Северного Кавказа. Салафитское движение радикальных исламистов очень широко, многие его идеологи живут и в США, и в Западной Европе. Можно говорить даже о мусульманской реформации. Это попытка ислама приспособиться к меняющемуся миру. Его идеологи видят, как объединяются бывшие враги в Западной Европе, а арабский народ разделён на различные государства. По их мнению, это несправедливо, как несправедливо и то, что материальные ресурсы принадлежат не им.
Наши исследования показывают, что идёт война салафитов против последователей всех традиционных религиозно-правовых школ.
Вливание денег, исправление социальной ситуации на Кавказе, может быть, смягчит, но не решит проблему. При этом мы не можем, как призывают некоторые горячие головы, отказаться от Северного Кавказа. Отрезать его – не значит решить проблему. Все мы помним о нескольких годах существования фактически независимой Ичкерии. И если мы отрежем от России кавказские республики, получим то же самое, только во много раз хуже. Радикальные исламисты на Кавказе неизбежно начнут подпитывать единоверцев в Поволжье и в Центральной России.
Нам нужен более сильный мобилизационный проект, чем тот, что существует у салафитов. В условиях нашего государства это может быть только одна идея – идея гражданской идентичности. Приоритет должен состоять в том, чтобы все мы ощущали себя одним народом.
Дмитрий Быков, писатель, журналист:
– Не мешает вспомнить, что с 20-х по 80-е годы прошлого века Россия вела осмысленную, целенаправленную культурную политику на Кавказе. В результате там появились издательства, университеты, интеллигенция… А религиозных сект практически не было. Национализм объявлялся преступлением, а религия – мракобесием. У такой политики были свои издержки, но, повторюсь, те, кто проводил её в жизнь, знали, чего хотят добиться. Кавказ военной силой не завоёвывается. И административным ресурсом его не подчинишь. Кавказ можно только цивилизовать путём культурной экспансии.
Под силу ли сегодня нашему государству и обществу такие задачи? Это большой вопрос. Ведь единства у нас нет. Единство не может быть механистическим – оно достояние людей единой культуры, у которых есть общий язык. А для того, чтобы вырабатывать общий язык, надо говорить о проблемах. Чтобы о них говорить, нужен тот минимум свободы, которого у нас нет. Под минимумом свободы я подразумеваю свободу общественной дискуссии.
