— Мама! — взвыл Ллио.
— Дорогой, тебе только шестнадцать! И потом, для меня ты всегда останешься моим маленьким ребёнком! — нежно сказала Миреллин, умилённо глядя на "дитятко" выше её на полголовы. Ллио ответил ей хмурым обречённым взглядом и сказал:
— И всё же без Дира нам будет лучше. Да и рассказывать ему про Тилю мне что-то не хочется!
— Тогда не рассказывай, — пожала плечами Миреллин. — Я согласна тебя отпустить, но только под присмотром.
Ллио обречённо вздохнул. Что ж, остаётся только надеяться, что друг Ванеллириана, посланный неделю назад с письмом, нашёл усадьбу. И что Тхар ещё не успела оттуда уехать, и дождётся его. Тогда можно будет отправиться прямо туда и избавиться от дорогого братца как можно быстрее. А там они все вместе сядут и подумают, что можно сделать для Тхар с Тилей, да и вдруг двоюродный брат Ванеллириана что-нибудь подскажет?
Но прежде всего, он, конечно, крепко обнимет Тхар. А потом как следует надерёт её маленькие круглые ушки за то, что сбежала, не попрощавшись!
Утро Тхар начиналось тогда, когда ей вздумается. Сегодня она встала рано, хотя и не раньше работников, и решила немного "выгулять" застоявшегося Дружка. Ездить верхом, скажем честно, девушка не умела, поэтому вела под узду довольного таким поворотом дел коня подальше за поля и уже там тренировалась.
— Ууу, какие бока отъел! — пыхтела Тхар, неловко забираясь на лошадь. — Раскормили мы тебя тут!
Девушка ничуть не погрешила против истины: Дружок округлился, похорошел и повеселел. Разумеется, в этом была, прежде всего, заслуга самой Тхар, тщательно ухаживавшей за коняжкой. К тому же, сказывались деревенские корни лошади: Дружок не мог похвастаться гордым изгибом шеи, тонкими бабками и изящной статью, зато он был вынослив, неприхотлив и покладист.
Покладистости немало способствовали морковки, горбушки и прочие вкусности, щедро скармливаемые усадебной детворой. Дружок не походил ни на флегматичных меринов, на которых пахали поля, и которых интересовало только содержимое их кормушки, ни на злобных кусачих жеребцов, оставленных "на развод". Он весело косил чёрным глазом, очень аккуратно брал с руки угощение и ради шутки мог иногда легонько толкнуть в грудь. "Счастливчик" радостно визжал и падал под смех друзей и свой собственный, и Дружок запрокидывал голову и смеялся вместе с ними.
— Этот за корку хлеба за кем угодно пойдёт, — неодобрительно сказал конюх, понаблюдав за поведением хозяйского любимца. Тхар только фыркнула — за то время, что они провели вместе, Дружок не только научился узнавать хозяйку, но и чётко признал её своей единственной и неповторимой. Когда, уже недалеко от усадьбы, на похорошевшего коника позарились воры, тот начал так брыкаться и ржать, что перебудил всю конюшню. А на ней спала не только Тхар, но и застигнутые ливнем ехавшие на ярмарку крестьяне. Незадачливых конокрадов поймали и хорошенько отколотили.
