– Левушка у вас? – потерянно произнес Заманский.
– Да, у меня. И этим надо было поинтересоваться в первую очередь – где сын. Слушайте дальше... Если я немного опоздаю, подождите. Вы все поняли?
– Да, да, Татьяна!
– Тогда отбой.
* * *
Ленка встретила меня вопросом:
– Танечка, а где же Наташа? – И без паузы: – У нее такой очаровательный малыш, мы с ним ладили. Ты что хмурая? Что-нибудь случилось?
– Все нормально. Наташа задержалась. Сейчас я подкину тебя домой, а потом отвезу ей ребенка. Лен, ты Левушку кормила?
– Ну конечно, недавно закончили трапезу. Да он такой умничка, с ним совсем не возникло никаких проблем.
Мы стали собираться. Самое ответственное дело по заворачиванию ребенка я поручила подруге. Она довольно долго мудрила с одеялом, наконец соорудила нечто, похожее на кокон бабочки, когда она в стадии куколки. И невольно подумала: «Третий день ребенок на чужих руках. Носят, возят его целыми днями, хоть бы все закончилось благополучно и он не заболел. Теперь главное – быстрее передать его в руки родителей».
Мы вышли на улицу. Погода не улучшилась: хлопья снега залепляли лицо, порывистый ветер сбивал с ног. Кое-как добравшись до машины, я открыла ее и помогла Ленке с ребенком разместиться на заднем сиденье. Ну что ж, в путь! Скоро наконец-то закончатся мои мытарства. Но, как всегда, мы предполагаем, а обстоятельства располагают. Отчаянные попытки завести машину закончились полным крахом. Я вспомнила, как с трудом завелась, отъезжая от общежития. Это были предвестники, которые должны были насторожить, но тогда мне было не до этого.
Что ж, придется вызывать такси. Я могу пользоваться только безотказно действующей техникой, мало ли в какие передряги, учитывая специфику моей деятельности, можно попасть. Вызвав по сотовому такси, которое обещали подать к дому в течение пятнадцати минут, я включила негромкую музыку и откинулась на спинку сиденья.
Выходить из машины в такую погоду и подниматься в квартиру на столь короткое время не было смысла. Мы лениво переговаривались с подругой, но я, видимо, отвечала невпопад, думая о своем, и Ленка, обидевшись, замолчала. Сейчас это меня устраивало. Потом, когда все закончится, искуплю свою вину, а пока пусть терпит: на больных и таких вот одержимых не обижаются. Внезапно Ленка расхохоталась, вспомнив что-то, и обратилась ко мне:
– Тань, знаешь эту песню?
Передавали набившую оскомину: «Ну где же вы, девчонки?» Я кивнула, и она весело продолжила:
