Наконец-то я двигалась в нужном направлении. Уже давно пора было отпустить Ленку. Обещали, что будем максимум через час, а дело затянулось почти на два. Да какое дело... До сих пор колотит! Боже, как я устала... Надо же было так вляпаться! А главное – Наталью не уберегла. Все, хватит! Звоню Альберту, пусть забирает ребенка. Смерть Натальи, как это ни горько сознавать, все расставила на свои места. Если раньше где-то в подсознании я сомневалась, правильно ли поступлю, передав ребенка Заманским, то теперь альтернативы не было – и это разрешало многие проблемы. Ольге, без помощи извне, с ее слабой нервной системой, нельзя повесить на шею ребенка. И еще неизвестно, как она переживет смерть сестры: о ней самой необходимо позаботиться. И малышу в семье, безусловно, будет лучше.
Я подъехала к дому. Наверное, нянька моя замучилась с ребенком. Ну уж три минуты дела все равно не решат, а мне необходимо поговорить по телефону без свидетелей. Трубку взял Альберт Львович. Когда я представилась, он прямо взвился и загрохотал: – Татьяна?! Ну знаете ли, дорогая, это ни в какие рамки! Вы берете заказ, получаете деньги, своих обязательств не выполняете, о ходе поиска меня не информируете, как обещали! – Он не давал мне возможности вставить хоть слово и продолжал рокотать: – Я все телефоны оборвал, и обычный, и сотовый, несколько раз приезжал к вам домой, но вы неуловимы! Чем вы занимаетесь, позвольте вас спросить?! – И, не дожидаясь ответа, гневно закончил: – В общем, в ваших услугах я больше не нуждаюсь. И заказ свой отменяю!..
Так. Похоже, пар выпущен. Теперь, пока не повешена трубка, надо воспользоваться его же тактикой.
– Альберт Львович, может, вы меня все-таки выслушаете? – Теперь главное было – ошеломить. – Мы, конечно, живем не по законам римского права, где, выслушав одну сторону, необходимо выслушать и другую, но все-таки... Вам что, интересна только правда Бориса Леонидовича, а моя вас не интересует?
Мне бы очень хотелось сейчас увидеть его лицо. Пауза явно затягивалась, и я уже начала опасаться, не хватил ли Альберта удар. Но вот он тихо произнес:
– К-какого Бориса Леонидовича?
– У вас что, много друзей с таким именем?
Опять молчание. Да, нервы-то не железные.
В общем, я поняла, что его мандибуля – мое любимое слово из латыни, обозначающее нижнюю челюсть, – еще долго не займет надлежащее место, и пора брать инициативу в свои руки.
– Через тридцать-сорок минут вы подъезжаете ко мне на квартиру. Я туда привезу и передам вам вашего сына.
