Прежде чем агент позволила себе улететь на крыльях мечты, представить уютную квартирку в Си-Пойнте, которую она купит, перебравшись в Кейптаун, она добралась до места. Остановилась перед домом — всего в каком-нибудь километре от чудесных новых домов университетского городка Форт-Хэа. В доме горел свет. Она негромко постучала. В сумочке у нее были диктофон и блокнот, пистолет в кожаной кобуре — на поясе.
Ей открыл высокий пожилой седовласый человек с глубокими морщинами. С годами спина его согнулась, но голос остался звучным.
— Преподобный Лоуренс Мпайипели?
— Совершенно верно.
— Моя фамилия Далиндьебо. Мне нужна помощь.
— Вы обратились по адресу, сестра, — приветливо ответил старый священник, отступая и придерживая для нее дверь. Из-под темно-красного халата показались босые натруженные ноги.
Незваная гостья вошла в гостиную, быстро оценила обстановку. Книжные полки вдоль двух стен, сотни книг. Две другие стены увешаны черно-белыми и цветными фотографиями. Все очень скромно, никакой роскоши. Тем не менее атмосфера дышит покоем и теплотой.
— Прошу вас, садитесь. Я сейчас, только скажу жене, чтобы ложилась спать.
— Извините, преподобный, за то, что побеспокоила вас так поздно.
— Не извиняйтесь.
Священник скрылся в коридоре; на ковровом покрытии его шаги были бесшумными. Гостья попыталась рассмотреть фотографии со своего места. Посередине священник и его жена с новобрачными в окружении множества людей. Сбоку — семейная фотография. Священник еще молод, высок, прям. Перед ним стоит мальчик лет шести-семи; личико серьезно нахмурено, он прикусил губу, отчего видны недавно выросшие передние зубы. Интересно, может, это и есть Тобела Мпайипели?
Старик вернулся.
— Я поставил чайник. Что привело вас ко мне в дом, мисс Далиндьебо?
На секунду агент замялась; фраза, которую она заготовила, была не к месту. Старик излучал любовь и сострадание.
— Преподобный, я работаю на государство…
Он собрался сесть, но, увидев, что она замялась, остался стоять.
— Продолжайте, дитя мое, не бойтесь.
— Преподобный, нам нужны сведения о вашем сыне, Тобеле Мпайипели.
По лицу священника пробежала тень, выражение глаз изменилось. Он долго стоял неподвижно, словно обратившись в камень, — так долго, что гостья забеспокоилась. Потом медленно сел, как будто у него болели ноги, и глубоко и тяжело вздохнул.
— О моем сыне? — Рука прикоснулась к серебристому виску — кончиками пальцев. Другая рука вцепилась в подлокотник, взгляд стал невидящим.
