И вот огромная процессия, насчитывающая более двух тысяч человек, двинулась в московские пределы. Здесь были родственники и католические священники, прислуга и музыканты, аптекари и парикмахеры, портные и торговцы. Вся эта свита сопровождалась многочисленной охраной из мелкопоместной польской шляхты, надеявшейся поживиться за счет расточительного «императора непобедимого». Их путевые расходы по дорогам Польши щедро оплачивались из царской казны, а уж после того как кортеж невесты пересек русскую границу, его дальнейший проезд был обставлен со всей тщательностью и мотовским хлебосольством. Второго мая Марина в великолепной карете, запряженной десятью лошадьми, торжественно въехала в Москву. Ее встречали колокольным звоном и громом пушечных выстрелов. Перед каретой верхом ехал старый Мнишек и шли отряды польской пехоты и гусар. По обеим сторонам улиц стояли московские стрельцы, дворяне, казаки, иностранные наемники, сдерживающие напор несметной толпы зевак.
Невесту разместили в Вознесенском монастыре, что в глазах русского населения должно было означать приготовление к ее крещению по православному обряду; отцу Марины отвели дом Годуновых. Гостей оказалось так много, что царю пришлось, как говорит Карамзин, взять для этого «все лучшие дома в Китае и Белом городе и выгнать хозяев, не только купцов, дворян, дьяков, людей духовного сана, но и первых вельмож, даже мнимых родственников царских, Нагих. Сделался крик и вопль». И еще одно обстоятельство вызвало у москвичей недоумение — это чрезмерное вооружение польских людей, больше соответствующее битве, чем торжественному сопровождению свадебного кортежа. Все это породило слух, передающийся из уст в уста: «Поляки хотят овладеть столицей».
Все последующие события были словно специально кем-то срежиссированы, чтобы уже возникшие разногласия между русскими людьми, с одной стороны, и царем с его польским друзьями — с другой, достигли своего апогея и привели в последующем к трагической развязке.
Будущей царице, например, не понравились «дурно обставленные», «зловещие» помещения обители с «грубыми монахинями» и «отвратительной едой», о чем она не замедлила пожаловаться своему возлюбленному. Тот поспешил ее утешить. Марине был послан ларец с драгоценностями стоимостью 500 тысяч рублей и польский повар, а чтобы изнеженным паненкам было не скучно, им разрешили наслаждаться игрой польских музыкантов и песельников. В монастыре начались кощунственные игрища, оскорбляющие чувства православных верующих.
