«Брянсклес» прорвался сквозь перемычку в залив Алашеева и рубит себе местечко у ледяного причала.
10–11.03
Задул сток — ветер, обваливающийся с куполов Антарктиды.
Над кромкой суши ветер двадцать семь метров в секунду. Мы в пяти милях — тишь и гладь. Над всей Молодежной — серо-фиолетовое плоское облако, дымящееся и курящееся.
Температура воздуха минус пятнадцать — семнадцать, воды — плюс один.
Вокруг блинчатый лед, начинаются кое-где сморози. Но полоса серьезных плавающих льдов ушла на север.
Затопило каюту. Когда-то мне затопили каюту цикады.
Теперь затопило, потому что замерз шпигат, через который грязная вода вытекает за борт из умывальника.
Матросам пришлось оттаивать шпигат горячей водой, но он быстро опять замерзает.
Сегодня должны подойти «Марков» и «Зубов».
Да, все-таки гнилой угол выбрали ребятки для Молодежной — вокруг нее солнце и штиль, а там низовая метель и самум из снеговой пыли.
И в этой стоковой метели Конышев продолжает вырубать себе пристанище — тут уж в полном смысле слова пристанище. Осталось ему срубить еще один двухметровый выступ, и тогда сможет прижаться бортом и начать выгрузку. Молодец Аркадий!
В кино не хожу на судах уже давно.
Тут пошел — комедия, хорошая, но смотреть не мог.
Тяжело смотреть на двигающихся, говорящих, смеющихся людей, которых уже нет на свете, — тут и не до комедии.
А впрочем…
Некогда я жил в одном доме с известным артистом театра и кино Олегом… Фамилию любимого прототипа сохраняешь в рукописи до самого наборного предела с какой-то маниакальностью — все с ней не расстаться…
Какую же ему дать фамилию? Буду старомодным: Эн.
Артист Олег Эн.
По прямой между нашими квартирами было метров двадцать: через этаж и лестничную площадку.
Эн только что счастливо женился. Тещу называл Старшая кенгуру, жену — Младшая кенгуру. Ни та ни другая не обижалась, даже радовались, когда он их так называл. Ничего особенного. Мне, например, встретилась на жизненном пути женщина, которая любила, чтобы я называл ее Собакой. Она вечно повторяла слова великого Павлова: «Человек стал Человеком благодаря Собаке». И это была моя мама.
Происходил Олег из пригородно-футбольно-хулиганистого сословия послевоенных мальчишек. И в подпитии он старался избегать близких контактов с кенгуру, находя приют у меня.
Находил этот приют Олег в полном смысле слова явочным путем. Время года, день недели, время суток для него существенного значения не имели. Обычно я от души радовался неожиданной явке артиста, ибо выпивка — штука заразительная, и составлял ему компанию. Иногда, как в тот раз, составить не мог по причине срочной работы: писал о своем отношении к проблеме машинизации совести до двух ночи, потом принял димедрол с радедормом и еще каким-то дерьмом.
