Больше всего ему докучал его любимый сустав, выбитый во время прыжков с парашютом. Его сейчас выкручивало с такой силой, что командир еле сдерживал стон. Но стонать и ныть нельзя — бойцы пока в него верят. Но стоит сделать не правильный шаг и все, конец его авторитету, а, значит, и всей дисциплине оставшихся членов группы.
Сейчас совершенно не хотелось ни о чем думать. И без того череп раскалывается. Наконец-то изможденное бесконечным бессонным петлянием и кружением в горах тело, получило отдых. Это все, что сейчас было важно, а остальное подождет. Да сейчас он и не командир вовсе. Так. Простой боец такой же, как все. Ему эти дисциплина и ответственность уже в горле стоят застрявшей костью.
На кой хрен ему все это надо: война, стрельба, потери? На кой хрен его вообще понесло в военные? Сидел бы себе ровно на заднице каким-нибудь бухгалтером или чинушей вшивым и в ус бы не дул. А, если экстрима хочется, шел бы в пожарные. Там этого экстрима завались. Нет же. Насмотрелся фильмов об армейской романтике. Вот-вот! Именно фильмов. «В зоне особого внимания», «Ответный ход». Там мужественный и верный долгу лейтенант Тарасов вытворяет чудеса героизма и смекалки. Ну, и загорелся он после просмотра фильмов стать десантником.
И что теперь? Вот она хренова романтика! Вот он хренов героизм! Из пятнадцати человек в группе осталось только четверо пока еще могущих передвигать ноги и один тяжелораненый в довесок. Боеприпасов мало, жратвы почти нет, медикаментов и перевязочных материалов ноль. Если зажмут где-то в горах и придется принимать бой — жопа. А ведь он чует, что на каком-то этапе их все же догонят, и тогда никакой героизм не поможет.
Хоть бы пурга прошла, следы замела. Так ведь везет же, как утопленникам.
Он открыл глаза. Потолок скального козырька поплыл. Стиснув до скрипа зубы, он поднялся, шатаясь, на слабые ноги. Каждая клеточка его тела кричала ему, что она еще не отдохнула, что еще чуточку покоя ей просто необходима, но, пересиливая боль и усталость, командир, подойдя к уступу, с которого открывался отличный обзор, вскинул бинокль.
В паре километров внизу виден отряд преследователей, растянувшийся в две цепочки. «Двигаются довольно-таки умело, — подумалось ему. — Минут через сорок или через час догонят».
— Суки! — вырвалось у него вслух. — Встаем, мужчины. На том свете отоспимся.
Бойцы нехотя зашевелились, начали вставать, поправлять амуницию, мочиться. Один из разведчиков, взглянув на мертвого, спросил:
